Поцеловал именинника в щеку и обернувшись к улыбавшейся матери, протянул ей розочки:
– А это тебе, мама!
Тоже чмокнул в щеку. Потер руками, заглядывая поверх затянутых парчой плеч Магды в гостиную:
– Чем это вкусненьким пахнет? Я проголодался…
Дед рассмеялся и подхватив любимого внука под руку, потянул в зал:
– Гости ушли пару часов назад, так и не дождавшись тебя. Мы с Магдой немного убрали со стола опустевшую посуду, но тут еще много всего осталось. Кухарка постаралась на славу…
Герхард по старинке называл домоправительницу кухаркой. В гостиной действительно стоял накрытый стол. Немного перекусив, Пауль рассказал о предложении редактора и своем согласии. Мать тут же всполошилась и тревожно посмотрела на отца:
– Поездка в Россию это не очень хорошо! Тем более в Чечню, где идет война. Я бы хотела, чтоб ты отказался…
Дальше все ели в трагичном молчании. Позвякивали вилки и бокалы, но как-то приглушенно, словно стесняясь. Каждый думал о своем, но пока молчали. Наконец Герхард Зиберт встал. Посмотрел на дочь и вздохнул:
– Увы, Магда! Он уже взрослый. Пожалуйста, не беспокой нас. Мне нужно с ним поговорить… – Повернулся к внуку и попросил: – Проводи меня в комнату, мой мальчик…
Магда тревожно взглянула на отца. Тот чуть грустно улыбнулся и кивнул. Медленно, по-стариковски, встал, опираясь руками на подлокотники. Тяжело вздохнул и направился к двери. Лицо фрау Грассер сразу построжело, стало надменным и гордым, к удивлению сына, но она больше ничего не сказала. Уже из одного этого Пауль уяснил для себя, что тут скрывается какая-то тайна. Такого выражения на лице матери он ни разу не видывал…
Усевшись в любимое вольтеровское кресло с истершейся тканью на спинке и сиденье, стоявшее перед горевшим камином, старый Зиберт сказал:
– Садись рядом, Пауль. Я тебе кое-что расскажу…
Приподнявшись, взял с каминной полки с тускло блестевшими бронзовыми подсвечниками любимую кленовую трубку, которую раскуривал лишь в крайних случаях. Это было еще одно доказательство, что дед волнуется. Герхард принялся набивать трубку душистым английским табаком, старательно уминая его узловатыми старческими пальцами, которые заметно дрожали.
Пауль, подтащив второе кресло к огню, достал сигареты и щелкнул зажигалкой, взятой с того же камина. Аккуратно поставил ее на край полки. Уютно устроился в кресле, приготовившись к длительному разговору. Дед наклонился к огню. Ловко прихватив уголек щипцами, прикурил трубку. Несколько раз пыхнул ею и заговорил, выпустив тонкую струйку дыма: