В это раннее утро на пригородном аэродроме приземлился большой самолёт африканской республики Соуменда. После долгой пробежке по взлётной полосе он свернул на стоянку дипломатических самолётов. И замер. К нему не спешили машины технического обслуживания, заправщики. В его хвосте щёлкнули замки, и от самолёта вниз медленно опустился широкий трап, по которому могли пройти вверх и вниз грузовые машины. Но сейчас по трапу спустились вниз четыре чернокожих африканских коммандос в камуфляжной форме с автоматами «Буря» на шее.
– Растудыт твою мать! – воскликнул один из них. – Да здесь холодно!
– Мишка, ты просто отвык. Здесь тепло.
Боковой люк открылся, и из него выглянул чернокожий африканец и негромко, но властно сказал:
– Прекратите говорить на русском языке!
– Дык я не знаю других языков, – откликнулся Мишка.
– Тогда молчи. И смотрите в оба. Ждать придётся долго.
– А вдруг подъедет кто-нибудь из Соуменда и спросит что-нибудь?
– Говори ему: « У хе ка». Это вроде нашего «Пошёл ты на х..» Но помягче.
Мефодий Петрович сел в кресло перед зеркалом и сказал Катюше:
– Постригите меня…– он презрительно фыркнул и добавил: -… под юношу Смольного.
И поморщился лицом, услышав в радиоприёмнике повтор песни « А зачем попу наган?» Мрачно и неприязненно рассматривая своё отражение в зеркало, он сердито мысленно говорил: «И зачем я придумал эти стихи? Ведь я был не верующий и таким остался…Сейчас раскрутят этот бред. И он уйдёт на Запад, потому что там обожают религиозные песни. Хлебом не корми…»
– Кого хлебом не кормят? – удивлённо спросила Катюша.
У девушки была хорошая память. Благодаря этой памяти, Катюша отметила, что клиент уже полгода ходил в салон один раз в месяц, седьмого числа в десятом часу утра. И всегда оставлял на столике крупную купюру. Вот и сейчас, когда он поднялся с кресла, то положил на журнальный столик бумажку в тысячу рублей.
– И запомните, Катюша: я сюда не заходил.
– Как не заходили? Вы вот…здесь, – и она показала руками на пол.
Мефодий Петрович вспомнил то, что в подобной ситуации сказал герой детектива: «Остановись или стреляю!» и, скупо двигая губами, заговорил:
– Я вам плачу за скромность. А теперь проводите меня через служебный вход.
Во дворе министр неторопливо сел за баранку второй свой «Тойоты» и поехал на параллельную улицу. Он любил детективные романы, поэтому знал, что, идя на сложное дело, нужно было использовать «подставы», «петли» и часто смотреть себе за спину. Но Мефодий Петрович не умел и не знал, как смотреть себе за спину, потому что никогда в своей жизни не оглядывался, не смотрел по сторонам.