Абсолютное, полное одиночество во Вселенной.
Ум уходит в затяжной прыжок без приземления.
Навечно.
Без возврата.
Как в смерть.
***
Во рту пересохло.
Словно и не было никогда никаких эндорфинов. В голове Винса, как порывы ветра, проносились обрывки мыслей.
«Интересно, такое же состояние у самоубийц перед тем, как? Но я не хочу умирать…»
«Параноидально».
«А если осколок задел сердце? Тогда почему я жив?»
«Где-то я уже это читал. Когда? Точно, в детстве. Зеркало, которое разбили злые тролли… Осколок попал в сердце Кая, когда он распахнул окно».
«Тогда должна быть Герда».
Он не чувствовал холода. Он должен был пронизывать его до костей – в одной рубашке. Но его не было.
Винс попытался вспомнить, как он сюда попал. Но память повела себя странно. Он помнил про взрыв креста, что Бота исчез… Он обладал какими-то знаниями, навыками, помнил близких, друзей. Но изрядный кусок отсутствовал – о детстве, юности. Словно его кто-то стёр огромным ластиком.
И этот кто-то сейчас потешался над ним.
Винс закричал, но вместо крика из губ вышла оглушающая тишина. Он побежал по пустой улице, скользя по наледи, и остановился через метров пятьдесят, с удивлением уткнувшись в машину такси.
Она стояла у обочины перед светофором. Обычная машина, «Рено Логан».
Винс дернул ручку и нырнул в теплое нутро. Шофер, кавказец, уставился на него круглыми черными глазами.
– Куда эдэм, э?
Винс только открывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Каким-то внутренним наитием он сообразил показать таксисту паспорт с адресом…
Дома хватило сил лишь захлопнуть за собой дверь и упасть на кровать…
***
Он проспал больше суток и проснулся к полудню от странного чувства – словно в квартире побывал чужой человек. Не незнакомый, а именно чужой. И что ему нужно зайти в спальню, и… там будет отгадка.
Рана на груди подсохла, и вокруг кровяной нашлёпки образовалась розовая кожа.
Он встал – в мятой расстегнутой рубахе, без носков, прошел в спальню.
Ноутбук выглядел так, словно по нему со всего размаха кто-то врезал топором. Две половинки монитора валялись на полу, а в столешнице зияла рубленая дыра.
– Топор, топор, – забормотал Винс и оглядел спальню.
Так и есть.
Топор был врублен в бетонную стену по самую рукоять, как раз в том месте, где висела его фотография с похода.
Рукоять была выполнена из красного дерева и отделана серебром с рубинами.