Мы, естественно, остановились. Переглянулись. Я затравленно оглянулся. Поймали нас удачно. Вправо и влево не шмыгнуть – увязнешь в густых кустах. Разбойники молчали, как-то странно поглядывая на нас. А я начал недоумевать, что у меня можно забрать. Одежду? Да у них в сто раз лучше. Мешок? Да пусть берут. Жизни? Так на кой им жизни каторжан?!
Молчание и игра в гляделки как-то затянулись. Я уже открыл рот, поинтересоваться, что достопочтенным господам от нас понадобилось, когда долговязый крутнул кистень и сказал:
– Раздевайтесь.
Я хмыкнул и поставил мешок в пыль. Вот уж чего не ожидал, того не ожидал. Неужели и правда раздевать собрались.
– Мокрого знаешь? – спросил у него Блот.
– Ну, предположим.
– Так вот я под ним дела делаю.
Долговязый ещё раз крутнул кистень, видимо размышляя над сказанным. Даже в небо задумчиво посмотрел. А потом сказал:
– Точнее будет сказать, «под ним дела делал».
– Нет, – загадочно улыбнулся Блот. – Я на болотах оказался не просто так. Мокрому нужен там свой человек. Ты подумай, правда ли хочешь убить его человека?
– Ты мне угрожаешь, зеленокожий? Я приказал вам раздеться. И моё терпение подходит к концу!
Коренастый малый угрожающе ухмыльнулся.
– Ну, – шепнул мне Блот. – Ты же говоришь, что у вас всё решают словами. Значит ты в этом мастер. Решай.
– Давай им просто отдадим одежду, – тут же предложил я. – Как-нибудь и так…
– Им не одежда твоя нужна, дурень. А руки и ноги. Их можно хорошо продать ведьмам. Просто отпиливать их надо в определённом месте. И делать это лучше без одежды…
Вот тут-то я по-настоящему и испугался. Испугался до такой степени, что даже кончики пальцев закололо. Блот говорил ещё что-то, но я его уже не слушал. В голове начали появляться какие-то странные слова и выражения, смысла которых я не понимал, ведь они были на ином, странном и непонятном языке. Они словно всплывали из глубины чужой памяти. Я даже не понял как, но одну фразу непроизвольно произнёс. Руки сами собой поднялись, точно у тела, в котором я теперь жил, сработал условный рефлекс. На кончиках пальцев появились маленькие, едва уловимые глазом, огоньки. В следующую секунду подул такой холодный ветер, будто мы вмиг очутились на Северном полюсе. В нём появился настолько сильный смрад мертвечины, что даже глаза заслезились. А последней каплей стал заунывный человеческий вой, принесённый ветром.