Помнится, в Киеве, наблюдая живописно разбросанный на холмах этот некогда великий, а сейчас захолустный город, она спросила сопровождавших ее во время прогулки трех дипломатов:
– Как нравится вам древний Киев, колыбель русской державы?
– Государыня, это самый дивный, самый величественный город, какой я когда-либо видел, – с выражением восторга соврал австрийский посланник граф Кобенцель, маститый европейский дипломат, побывавший во многих столицах Европы.
Англичанин Фиц-Герберт холодно заметил:
– Заброшенное место с какими-то развалинами, невзрачными современными строениями и избушками в зелени садов.
А французский посланник? Граф Луи Филипп де Сегюр на мгновение задумался и сказал:
– Киев представляется мне как воспоминание великого прошлого, содержащее надежду на великое будущее.
Ну разве не приятно иметь дело с таким тонким и умным собеседником?
Понятно, одними беседами перемен во взаимоотношениях не добьешься… И тем не менее, не покушаясь на многое, Сегюр предложил заключить договор о торговле между Россией и Францией. Ведь развитие торговли выгодно обеим державам. Тем более теперь, когда Россия строит порты на Черном море.
Это понравилось даже Потемкину, недоброжелателю Франции. Черноморская торговля поспособствует процветанию юга России, о котором светлейший князь заботится как о своем детище.
Торговый договор, несмотря на противодействие английского посланника, был подписан. А ведь этого французская дипломатия безуспешно добивалась последние двадцать лет. Все – и солидные вельможи, и дамы в светских салонах только и говорили об этом успехе графа де Сегюра. Дело в том, что он не просто сумел переиграть своего противника, английского посланника Фиц-Герберта, он сделал это по-французски изящно и остроумно.
Сегюр ухитрился подписать договор пером самого Фиц-Герберта, изо всех сил старавшегося не допустить сближения России с Францией. Договор удалось заключить во время путешествия русской императрицы в Крым. Екатерина II долго не решалась на последний шаг, не желая портить отношения с Англией, но, вняв доводам Потемкина, вдруг согласилась.
Это случилось так неожиданно, что у Сегюра не оказалось при себе письменного прибора. Не растерявшись, он зашел в комнату к Фиц-Герберту – тот в это время увлеченно играл в трик-трак с прусским посланником – и с невинным видом попросил его одолжить перо. Мол, его лакей куда-то запропастился, письменные принадлежности у него под ключом, а Сегюру как раз пришла в голову весьма забавная мысль и он хотел бы, не откладывая, записать ее.