– Нет, – покачала головой Твения, улыбнувшись. – Но я ограничусь тем, что буду кидаться в нее лишь смятой бумагой, а не объедками и плевками.
– Харя не согласится, – довольно заметила Кассандра.
– А вы в этом уверены? Тогда позвольте вам кое-что показать… – и Твения окликнула Харитона: – Харитон, ты допил?
– Допиваю, – ответил парень.
– Давай быстрее, – велела девушка.
– Хорошо…
– Залпом давай! Не будем тянуть…
Харитон послушался девушку – в три глотка осушил стакан и громко поставил его на стойку.
– Подойди к сцене, – сказала Твения, вернувшись к микрофону.
Парень встал и медленно подошел, ибо количество выпитого алкоголя уже ударяло по организму.
Твения окинула Харитона взглядом сверху вниз, после чего громко объявила:
– А теперь я покажу, что от всех скрывает этот парень!
Дальше Харитон не сразу понял, что произошло – Твения коснулась ногтем указательного пальца воротника плаща и резким движением чиркнула им вниз до живота. Плащ слез вниз, завершив свое «падение» где-то в районе локтей – не в последнюю очередь потому, что Харитон вовремя выставил локти так, чтобы плащ удержался. И повод для опаски у парня был, ибо Твения показала, что под плащом у Харитона ничего не было – по крайней мере, верхняя часть туловища была оголена, за что его в принципе можно было прозвать эксгибиционистом. Поразило всех присутствующих совершенно иное обстоятельство.
Прямо посреди груди Харитона зияла заметная, аккуратная и вгоняющая случайных зрителей в обморок дыра.
Народ вскочил со стульев. Хелена и Кассандра, не сговариваясь, ахнули. Бармен выронил из рук стакан, который с заметным «Дзынь!» разбился, стукнувшись о пол.
Отмер один из мужчин, окружающих Кассандру:
– Как это вообще возможно? Ты же не можешь жить с таким ранением! И почему у тебя не течет кровь… И… У тебя же позвонки отсутствуют! Как ты… Как ты пьешь-то?
– Это все, что тебя интересует? – удивился Харитон. – А не интересует, КТО мне нанес такое повреждение?
– Быть того не может… – ахнула Хелена.
– Может, Хелена, может. Ты и Кассандра медленно разъедали меня своим равнодушием, перешедшим в презрение. Вот чего вы добились… И да – тут прозвучало хорошее замечание, что я не могу жить с такой дырой. А кто сказал, что я живу? Я существую, а это – две совершенно разные вещи…
– И сможете ли вы ему залечить эту рану, которую сами и нанесли? Я думаю, нет… – заявила Твения.