– Вот, еще один раз делаем и уходим! – говорила я сама себе после идеального прогона поворотов на месте. И именно в этот следующий «один раз» начинала происходить чертовщина, хотя ничто будто бы не предвещало. Рада читала мои мысли и с горя принималась, к примеру, не докручивать попу на этих самых поворотах. Прогулка затягивалась минимум на двадцать минут, теперь уже к неудовольствию подмерзающей мамы. Уже спустя несколько лет мама открыла мне страшную тайну: иногда, пока я не видела, Радка бросала на маму вопросительный взгляд, мол, «а шо за команда-то?». Мама подавала незаметный жест или подсказывала команду, бесшумно шевеля губами. И ведь все были счастливы.
После тренировок мы с Радкой самозабвенно гоняли по земле каштаны или маленькие яблочки – и пусть все игрушки мира подождут.
Примерно к семи месяцам Рада достигла размеров взрослой собаки. Но ладно бы только внушительных размеров – так еще и гораздо более внушительных амбиций. До этого меня занимал единственный вопрос: куда же так быстро делся мой ушастый пупсик и почему я вожу на поводке лошадку? Но когда Рада в первый раз облаяла из открывшегося лифта нашего соседа, все остальные проблемы отскочили на второй план даже быстрее, чем этот самый сосед.
Каждый проезд в лифте теперь сопровождался нешуточным стрессом – как для нас, так и для жителей подъезда. Последние дружно считали время ожидания лифта наиболее подходящим для различного рода философских дум. Нажав кнопку, они моментально уходили в благостную нирвану. Поэтому, когда из дверей лифта на них вылетало рычащее чудовище, пусть и в наморднике, болтающаяся на другом конце поводка персона неизменно получала щедрые комплименты.
– Совсем оборзели со своим чудовищем! Спилберга на вас нет!
Я шлепала Раду по попе, с грустью размышляя, что старина Спилберг определенно много потерял. Ведь куда безопаснее прогуляться по парку Юрского периода, чем дождаться лифта во втором подъезде. Даже с учетом того, что там динозавры были без намордников.
Но больше всего меня печалило, что я не знала, как это исправить. Не помогали ни шлепки по попе, ни одергивания, ни строгие команды. Рада будто вообще не замечала приемов из моего нехитрого арсенала.
Мы активно зарабатывали себе минусы, а я думала начинать зарабатывать на кинолога. Но однажды мы вышли на прогулку очень рано утром, когда внизу перед лифтом точно не могло никого оказаться. Это позволило проехать в лифте спокойно, а не как обычно – со сжатыми зубами и еще сильнее сжатым в руке поводком, будто я готовлюсь прыгать с парашютом. Привыкнув смотреть на Раду из-за завесы надвигающегося ужаса, теперь я подключила опцию ясного взора и увидела новые для себя детали, а именно: Рада начинает ершиться и навостряться еще на уровне третьего этажа.