За несколько секунд до этого мужики закончили читать молитву, по всей видимости, полагавшуюся перед началом тренировки. От неожиданности и испуга я совершенно не признала «Отче наш», и теперь каждая секунда отдавалась у меня в голове отчаянным звоном: «Секта, я попала в какую-то секту!»
– Держи, лапа! Как дела, все хорошо? – на фоне всей этой неподвижной картины суетился только крепкий приземистый мужичок, он же тренер. Суетливость и неутомимость странно сочетались в нем со сдержанной внутренней силой и безмятежным благодушием, которого я пока что не осознавала.
– Да… – не слишком убедительно промычала я, нащупывая взглядом путь к отступлению.
Сердце замирало, затем перебегало из груди то в одну, то в другую пятку и, чуть отдышавшись, возвращалось обратно. Бежать, бежать!
– Может, тебе водички дать? Конечно, у нас тут в подвале душно! – мужичок не стал дожидаться моего утвердительного ответа и схватил здоровую бутыль воды. Старательно выкручивая тугую крышку, он встал точно в проходе, перекрыв мне тем самым единственную возможность бегства.
Мне же было ужасно горько и стыдно. Пришла в какой-то подвал, словно овца на заклание. Сгубила себя, такую еще молодую, да так глупо! Секта с ножами, что может быть хуже?! А могла бы в ближайшую субботу поехать на первую настоящую фризби-тренировку с Радой… Мама с бабушкой даже не узнают, где я. И как они без меня?!
– На, попей! Только сегодня из Тверской области привезли! – тренер щедро наполнил огромную кружку до краев. Столько я обычно пью дня за два. – Освященный родник, между прочим! Там к нему очереди – ух! – он пытался вывести меня из анабиоза, но пока безрезультатно.
– Я это… просто посмотреть пришла, мне, наверное, пора, – я вытянула шею в сторону такого манящего выхода. Надежда умирает последней.
– Ну и молодец! Сама нас нашла, позвонила, на следующий же день приехала. Уважуха и почет! Ты пей-пей! – мужичок буквально вложил кружку мне в закостенелые руки. – А вы, парни, разбирайте пока ножи, работать будем!
Прильнув онемевшими губами к кружке, я послушно, глоточек за глоточком, осушала ее под выжидающим взглядом мужичка. Руки предательски дрожали, и я собирала последние силы, чтобы ничего не расплескать. Мало ли, может, здесь за такое ухо, к примеру, отрезают.
– Давай, Славка, слышь, вставай в спарринг с Ксюхой, – теперь тренер дал мне в правую руку нож. Я решила, что на всякий случай лучше взять.