Наступила тишина. Только машины шуршали шинами по левую руку от меня.
В наступившем молчании злость моя становилась мгновение от мгновения только сильней, пока Денис не сказал:
– Усёк.
Он развернулся, засунул руки в карманы, ссутулился как обиженный бобёр и, в два шага преодолев расстояние до машины, нырнул в неё.
Я стояла и с недоумением смотрела на то, что только что произошло. Он что, в самом деле ушёл?
Машина рыкнула и плавно вышла на проезжую часть.
Ушёл от меня?
Я стояла и смотрела, как удаляется багажник его авто.
Мне стало стыдно. За себя. Он-то, вроде как, ни при чём… это Грачевская чёртова змея.
Я испустила вздох и, оглядевшись по сторонам, стала искать остановку автобуса.
Посмотрела на мобильник – часы показывали второй час.
Ехать к Руслану было рано. Да и зачем?
Никакой этот Денис не охотник. Простой среднестатистический напористый идиот.
С соблазнительной щетинкой на щеках – что уж скрывать. Ну, и с руками… Жилистыми такими… пальцы – как пауки. Потрогать бы его плечо – почему-то мне кажется, что оно твёрдое как гранит.
Мда… Не туда меня как-то понесло.
Я со вздохом вернулась к телефону. Ввела в гугле собственный адрес и стала смотреть, как добраться домой.
Следующей ночью мне снова приснился сон.
Денис сидел за столом. Перед ним расположилась кипа бумаг.
Беда заключалась в том, что это был абсолютно не наш, современный, стол, а дубовый, инкрустированный какой-то ерундой. Да и бумаги не походили на те документы, которые привычны нам. Здесь имелись свитки, сделанные из тонкого пожелтевшего материала наподобие кожи, и книги – в кожаных обложках, с золотым и серебряным тиснением.
Денис, сидевший за столом, был длинноволос. В небрежно приоткрывшимся разрезе рубахи виднелось белое горло – трогательно контрастировавшее с загорелой кожей лица.
Кожаная кота плотно лежала на плечах, вызывая неумолимое желание подойти поближе и сорвать её, проверить – в самом ли деле так тонок хлопок рубашки, как кажется, если смотришь издалека.
Денис поднял глаза, и меня будто бы ударило током. Он смотрел на меня, не отводя взгляд. Губы его приоткрылись, и он что-то произнёс – но кровь в висках шумела так, что различить слов я не могла.
Сделав над собой усилие, я всё-таки шагнула к нему. Теперь я различила серебряный кинжал, лежавший на столе перед ним. Чувство неизбежности, обречённости охватило меня. Рука его почти касалась металла, столь опасного для меня.