Паника схватила мальчика за горло и он побежал не разбирая пути вдоль кирпичной кладки в полной темноте. Низкий потолок пригибал его к земле, ноги утопали в песке, но ужас гнал вперед. От страха мутилось в голове, его тошнило, не хватало воздуха, липкий пот разъедал ничего не видящие глаза. Казалось, что жуткие твари вот-вот схватят его за ноги. Парень уже чувствовал их горячее дыхание возле затылка. Тут раздался страшный звериный вой, который эхом отражался в узком коридоре и со всех сторон бил по натянутым нервам. Он двигал ногами из последних сил. Несколько раз подвал раздваивался, но мальчику было все равно куда сворачивать. В голове была только одна мысль «Бежать. Только бежать!». Вдруг с размаху он уперся в стену, больно ударившись лбом о кладку. Как слепой, он пошарил руками по кирпичной кладке справа и слева, но везде была стена. «Все. Тупик. Это конец». Мысль была такой ясной и простой, что он успокоился, осел на пол и отключился.
Трудно сказать что это было обморок или забытье. И сколько оно продолжалось неизвестно. Лежа в абсолютной темноте, через некоторое время он стал различать не то шепот, не то отдаленные голоса. В голове звучали очень похожие на фразы звуки. Можно было разобрать даже отдельные фразы «Кто это?», «Чей он?», «Как он сюда попал?». Не понятно действительно он это слышал или это само возникало в его голове. С каждым вопросом вставали перед глазами нечеткие образы вроде бы знакомых людей. Вдруг, как вспышка. Это же мама. Это ее голос, ее образ.
«Успокойся, мой малыш, все будет хорошо». В голове мальчика одновременно пронеслись десятки вопросов и «мама» услышала их все.
«Я помогу тебе. Не лежи на полу, простынешь». Он послушно поднялся, держась рукой за стену.
«Посмотри вправо».
Непроглядная темнота отступила, как будто появилось слабое-слабое освещение и он разглядел справа узкий уходящий в низ проход. Мальчик осторожно двинулся туда. Очевидно, когда он бежал, то сильно кричал от страха. Потому что в горле все пересохло и саднило. Очень хотелось пить, на зубах скрипел песок и нити паутины, а отплевываться не было слюны.
«Иди. Я помогу тебе».
Мальчик пошел, опираясь на стену. Без сил он брел, почти не отрывая от пола ноги. Под кроссовками пружинился толстый слой песка и пыли. Маленький человек оставлял за собой неровный след, который больше напоминал старый грубый шрам. Темнота дышала опасностью. Он почти ничего не видел в темноте, зато обострился слух. Ухо уже привыкло к постоянно доносившемуся шуршанию, таинственному шепоту, в котором, если напрячься можно было разобрать даже отдельные слова. Изредка мимо кто-то недовольно попискивая пробегал и пролетал. Уже несколько раз его несильно куснули через штанину. Возникало неприятное ощущение, что под рубашкой по телу что-то ползает. Мальчик яростно чесался, но это не помогало. Он медленно, наощупь двигался по боковому проходу и очень жалел, что нет никакой палки или ветки, которыми можно было разорвать плотную, липкую, противную паутину, которая гирляндами свисала с потолка. Лицо и руки уже горели и чесались от ее неприятного прикосновения. Как хорошо было бы умыться и смыть эти липкие ошметки, но воды не было. Даже глотка для пересохшего горла. Жажда становилась невыносимой, приступы сухого кашля выворачивали легкие и желудок.