Горностаев пообещал подумать. После их ухода залез в интернет, позабавило, что между травертинами на Памуккале ходят исключительно босиком. А что касаемо Клеопатры, турки любят пыль в глаза пускать, египетская царица, пожалуй, бассейн и в глаза не видела, но почему бы и не поплескаться, глядишь, и в самом деле полегчает. Да и лабораторным феям будет о чем рассказать. Разглядывая электронную карту Турции, он подумал, что у турок с морями раздолье, на севере – Черное, на юге – Эгейское, а вот с высокими вершинами не густо, только один пятитысячник – Арарат. Если бы армяне по милости большевиков не лишились горы, он бы на нее поднялся. И не ради мифического Ноева ковчега, хотя некоторые альпинисты клянутся, будто видели во льду нос корабля, а дабы обозреть с верхотуры сразу три страны – Турцию, Иран и Армению. Приятель, побывавший на горе, написал, что зря угробил кучу времени и денег на перелеты, к тому же турки без специального разрешения, именуемого пермитом, на вершину не пускают, а сам подъем подходит даже тем, кто в альпинизме не сечет.
Горностаев заинтересовался Араратом по той причине, что его проект под названием «самые высокие вершины стран и континентов», который он задумал осуществить в одиночку, почти исчерпался. Первым в его списке значился Эльбрус. Соло прошло без сучка и задоринки, в чем он не сомневался, поскольку выпендриваться не стал и выбрал классический южный маршрут: километр подъема от скал Пастухова – ерунда.
Да и готовился не абы как: на двуглавой вершине побывали тысячи восходителей, даже пенсионерам она под силу, между тем поглотила больше жизней, чем Килиманджаро или Мак-Кинли.
Килиманджаро, которую альпинисты ласково называют Кили, считается крышей Африки. Расположена гора в Танзании, если бы она не являлась обязательным пунктом проекта, Андрей не стал бы с нею связываться.
Восемьсот баксов за пермит – форменный грабеж. Да и местные власти вцепились в нее не на шутку: неукоснительная регистрация, восхождение только в составе группы, причем в сопровождении носильщиков, именуемых портерами, и непременно с гидом. От портеров Андрей отбоярился, а с гидом Мачаме общался жестами: какой там русский язык, тот и в английском не кумекал, но зато оказался классным парнем. До пика Ухуру, самой высокой точки Кили, они добрались за три дня. Могли бы управиться и быстрее, но гид посоветовал подняться на пик до рассвета, чтобы в поднебесье встретить восход солнца. К оранжевой таблице с надписью Mount Kilimanjaro, торчащей на вершине, они подошли в шесть утра, когда светило едва вспороло горизонт. Клочковатые облака под ногами полыхали, будто их облили бензином и подожгли, но как только ярко-оранжевый диск приподнялся повыше, пожар утихомирился, а окоем зарумянился, разлился вширь, заполнив все видимое пространство, которое по мере подъема солнца окрасилось сначала в бледно-голубой, а затем в бирюзовый цвет. Пораженный диковинным зрелищем, Горностаев пожалел, что в фотоаппарате из-за мороза сели батарейки. Расставаясь с Мачаме после восхождения, Горностаев сгреб его в объятия, отвалил нехилые чаевые. Еще до поездки на гору Андрей узнал, что национальный парк, на территории которого расположена гора, ловко устроился: гидам не платят ни копейки в расчете на то, что деньгами их будут снабжать туристы.