В небе поспешно догорали последние звёздочки, в восточной его части уже угадывались розоватые блики утренней зорьки, а последние, наверное, в этом году бесшумные снежинки покрывали следы, остающиеся от медленных шагов Марка и Сони. Они без особых проблем добрались до городского роддома. Однако его массивные входные двери оказались закрытыми. Марку потребовалось несколько минут, чтобы отыскать в их верхнем углу маленькую, едва заметную кнопку звонка. На неё пришлось нажимать четверть часа прежде, чем появилась дородная женщина в белом халате. Едва взглянув на направление из женской консультации и на, выпирающий из под пальто, живот, она пропустила Соню и мгновенно захлопнула дверь перед огорошенным Марком. Он же, не сдерживая себя от нахлынувшего гнева, яростно забарабанил в дубовые двери, выкрикивая:
– Будьте человеком! Пустите меня на минуту. Я – врач. Дайте, пожалуйста, жене два слова сказать.
Однако, служительница акушерского культа, приоткрыв на одно мгновение тяжеленую дверь, грозно проговорила:
– Мужчинам любой профессии и любого вероисповедования вход в женский монастырь строго запрещён.
Взволнованный Марк так и не понял, какое отношение роддом имеет к религии вообще и к монастырю в частности. В то же время он знал, что в Советском Союзе переступать порог роддома ноге, которая принадлежит худшей половине человечества, находилось под запретом, если и не уставом Коммунистической партии, то уж точно указом всезнающего и опасливого Минздрава.
Благодаря этому заботливому здравоохранному министерству, Марк не мог знать, что острые приступообразные боли, которые окутали буквально всё тело его Сонечки, вдруг перешли в спазмирование мышц в том месте, откуда должен был появиться ребёнок. Только, когда в этом самом месте появилась кровь, она осмелилась позвать врача. Молодой акушер, который, как потом выяснилось, оказался интерном, проходящим стажировку в больнице, осмотрев Соню, распорядился немедленно везти её в родильный зал, растерянно вымолвив при этом:
– Не волнуйтесь, пожалуйста, всё хорошо, просто пришло время освободиться от бремени.
Не на шутку испуганная Соня хотела было сказать, что ей бы акушера женщину, а не мужчину, тем более такого молодого и, наверное, неопытного. Но её буквально через несколько минут водрузили на каталку и повезли в зал, где дети из чрева матери появляются на свет божий. Однако похоже, что первенец Сони не очень торопился в этот безумный мир. Интерн всё время находился возле неё, периодически заглядывая в то место, куда другим мужчинам смотреть не дозволялось. Время тянулось мучительно долго, боли нарастали, а начинающий акушер, казалось, только и делал, что разглядывал гениталии роженицы. Просто счастье, что проходящая мимо медсестра решила тоже посмотреть, что делается между ног у Сони. После осмотра она всплеснула руками и, повернувшись к акушеру, воскликнула: