Только потом Иосиф узнает, что падение Эльвиры в сугроб не было случайным, а, хорошо заранее продуманным, эпизодом с целью сблизиться с ним. Что же касается огнедышащего поцелуя, то это уже не было домашней заготовкой, а являлось подлинной импровизацией, идущей от тайников её, трепещущей в этот момент, души. Потом, когда они узнают друг друга поближе, Эльвира, не без доброго смеха, будет вспоминать, как Иосиф вместо того, чтобы хоть как-то ответить на её нежные притязания, стоял, как столб, засунув руки в карманы, словно ожидая, что последует дальше после поцелуя.
Но дальше ничего сногсшибательного не произошло. Осмелевшая Эльвира взяла его под руку и они, обоюдно делая вид, что не было этой поцелуйной вспышки, медленно брели по направлению к общежитию. На самом деле не только не произошло, а состоялось рождение взаимной любви двух юных и чистых сердец. Иосиф не хотел признаваться себе, что в момент, когда Эльвира целовала его, он не забыл о Вселенной, о которой думал до этого. Просто в этот момент она неожиданно расширила свои горизонты и замерцала по всей своей периферии яркими звёздочками, будоражащими его естество. Иосиф уже забыл, что искал в ней элементы какой-то ограниченности, которые прогнозировал учёный-физик. Теперь у него в мыслях вместо пышной седой шевелюры и умных глаз Альберта Эйнштейна возникало милое симпатичное личико и мягкие обволакивающие губы его однокашницы.
Последующие встречи Эльвиры и Иосифа не носили характер свиданий, когда влюблённый юноша под уличными часами ждёт свою любимую с букетом цветов. Юному физику, по правде говоря, и в голову не пришло бы дарить в заснеженную московскую зиму букет пылающих роз. Да и, по большому счёту, на них не было денег, которых итак едва хватало на жизненные необходимости. Максимум, что он мог выкроить из своего, более, чем скромного бюджета, это сводить Эльвиру в кинотеатр, покупая дешёвые билеты в последнем ряду, в котором, к тому же, можно было и беспрепятственно целоваться. Иногда у них получалось приобрести билеты на галёрку в один из московских театров.
Как-то, гуляя по центру Москвы, какой-то молодой человек, не дождавшись своей возлюбленной, отдал им безвозмездно билеты на концерт, знаменитого тогда, Аркадия Райкина. По окончанию представления в гардеробе какой-то импозантный мужчина, блистая очками в дорогой роговой оправе, почти во всеуслышание проговорил своей спутнице в белоснежной шубе: