– Я хочу к морю, – снова пробормотала девушка, и показалось, что все. Ее силы улетучились.
– Хорошо, – сказал он и забрал ключ из ее ладони и айпад из-под подмышки.
– Пьерито, тоже мне, – прошипела Рина, однако, облокачиваясь о его руку.
– Я же тебя держу под локоть, – поднял он брови как бы с удивлением.
– Просто потому, что у меня на тебя компромат. Можешь и убить. Я не против.
Зеленый снова цыкнул языком. С не больно довольной миной.
– Бро, – позвал он кошака.
– Я Бродяга, – вскинул тот голову гордо.
– Знаю, но не пререкайся, – сказал Зеленый, не отпуская Рину. И, глупо признать, это было приятно. – Мне надо о нашей беде позаботиться, отнеси-ка в машину, – он нагнулся, чтобы отдать ключи и айпад коту. Рину тоже нагнуло.
Нет. Не станет она. Он вор. И чей-то муж к тому же.
– Хватит надо мной трястись, – заявила она, выдергивая локоть. – Несите сами. Бродяга надорвется. Не убегу я.
И отвернулась к морю. Оно начинало темнеть по-вечернему. Эти плачи по жизни – самое худшее, что может случиться. Прохладный ветер раздул ее волосы назад, заставляя поежиться и обнять себя за плечи. Рина почувствовала: остыла. Какое облегчение. Снова думать головой.
Бродяга неслышно появился рядом и потерся о ногу, мурлыча:
– Лучше?
– А тебе что, – сказала Рина, вглядываясь в горизонт.
– Потому что ты мой человек.
– Потому что я не называю тебя Бро? – усмехнулась Рина.
– Называешь, – возразил Бродяга. – Просто я завел тебя. Вот и все. Ты же не выбросила бы пса на улицу за то, что он погрыз твой кактус?
– Ну и сравнение, – усмехнулась Рина снова. И ощутила на плечах легкое тепло – Зеленый Перри подошел и накинул свитер на плечи.
– Идем, – взял он ее за руку. – Покажу тебе спуск на пляж.
– А… а внедорожник? – в спокойствии заклятие вернулось.
– Движению не мешает. Ну же, – Зеленый потянул в сторону.
⁂
Они сидели на каменистом пляже и смотрели кто куда. Черный кот тихо мурлыкал, поджав поврежденную толпой лапу, загадочно щуря свои зеленые глаза, и наблюдал за искорками костра, взлетающими в звездное небо. Рыжеволосый Перри, отплясавший по крышам на пьяцце, – на колки многострадальной гитары, струны которой он подтягивал, насвистывая что-то вроде корриды. Рина, натянувшая свитер, подложив ладони под колени, покачивалась в такт мелодий и вглядывалась в горизонт, потерянный между морем и небом.