Офицеры щегольски подтянулись и щелкнули каблуками. Юная баронесса учтиво протянула маленькую белую ручку, которую они по очереди поцеловали.
– Сударыня, для нас огромная честь быть Вам представленными. Ваш покорный слуга – Забуга Иван Иванович, а это мой друг – Загряжский Иван Александрович.
Полковник не мог проронить ни слова, язык его будто стал весить два пуда. «Да что ж это такое, как мальчишка дар речи потерял, глаз толком поднять не смею. Еще только покраснеть не хватало. Стыдись, Загряжский! Ты ли это, ловелас и повеса? Так потеряться перед девчонкой? А ну-ка, возьми себя в руки!»
– Мне тоже очень приятно, господа, как вам у нас? – произнесла Ульрика мелодичным голосом с едва уловимым приятным акцентом.
Загряжский почувствовал, что у него начинает кружиться голова.
– Великолепно, лучшего бала мы не видели даже в столице, – улыбаясь, произнес Забуга.
– Дитя моё, – вмешался фон Липхарт, – а где же Ваш муж?
– Развлекает генерала, а в большей степени – его супругу. Она такого размера, что из всех танцев даже хоровод ей не подойдёт.
– Будьте снисходительны, Ульрика. Это нормально для хозяев: каждого гостя не оставить без внимания.
– И при этом оставить без внимания собственную жену.
Фон Липхарт хотел что-то ответить, но вмешался вдруг очнувшийся Загряжский:
– Я прошу прощения. Сударыня, если Вас это утешит, то мы можем составить Вам компанию. Вы не возражаете, барон?
– Буду вам только признателен, господа. Моя дочь ещё совсем молода, и ей, конечно, гораздо приятнее будет общаться с вами, молодыми офицерами.
– Молодыми? Вы нам льстите, господин Липхарт. Но, впрочем, спасибо, – засмеялся Забуга.
– А за сим, господа, разрешите мне откланяться. Пойду к гостям. Не скучайте, дитя моё.
Липхарт ушел. В это время заиграли мазурку.
– Сударыня, разрешите Вас пригласить на танец! – почти хором воскликнули офицеры.
– Ха-ха-ха! Вы симпатичны мне оба, но боюсь, что втроём нам будет немножко сложно танцевать.
– Тогда выбирайте, сударыня, – сказал Забуга.
– Ну, рассказывайте мне свои подвиги, господа офицеры, а я посчитаю и выберу.
– Вы это серьёзно? – растерянно спросил Забуга.
– Конечно, должна же я как-то сделать выбор.
– Сударыня, на это не хватит и дня, – начал было Загряжский, но вдруг в глазах Ульрики он увидел едва уловимые смешинки. Ему стало так спокойно, как, наверное, бывает человеку за минуту до смерти, когда грехи уже отпущены и впереди вечность со Всевышним.