– Хорошо. Я возьму эти деньги. Но вы ошибаетесь, считая, что я этим ограничусь. В недалеком будущем, я получу гораздо больше денег. Вам не стоило столь презрительно относиться ко мне. Возможно, я бы смог смириться с вашей оценкой моих деловых качеств, но мое творчество вы не имеете права осуждать. Вы, который в своей жизни не написали ни пары рифмованных строчек, не говоря о прозе. Вы, живущий в отблесках славы этой талантливой девки, которую подобрали на помойке и используете, вместо шлюхи, не пожелав иметь от нее детей. Как вы можете меня осуждать?
– Что это с тобой? С каких пор ты стал разговаривать со мной в таком тоне? Куда делась твоя плебейская благодарность и склоненная голова? Кто дал тебе такое право? – граф удивленно взглянул на своего посетителя.
– Ваш скорый уход из жизни, дает мне это право. Я хочу, чтобы вы и на том свете мучились вопросами, которые только что озвучили. Гореть вам в аду. Вы, который использовали мою мать для достижения своих целей. Вы, который потом бросили ее беспомощную и больную. Вы, который шарахаетесь от меня как от прокаженного, ни разу в жизни не оказав мне помощи по своей воле, лишь заставляя меня вымаливать у вас крохи. Вы сейчас получите расплату за свои грехи, – мужчина резко выговаривал слова, как бы бросая их в лицо своему оппоненту.
При этом он выглядел совершенно спокойным, стоя у старинного бюро красного дерева и держа руки в карманах брюк.
– Что за бред ты несешь о моей скорой кончине? Ты собрался меня убить? Не смеши. У тебя не хватит духа даже зарезать курицу, окажись ты на необитаемом острове, – граф допил коньяк и взяв хрустальный прямоугольный графин наполнил бокал вновь. – И о каком унижении ты говоришь? Ведь ты сам поставил себя в такое положение, придя ко мне в первый раз с протянутой рукой. Я мог бы дать тебе больше. Возможно, даже взял бы тебя в дело. Но твой жалкий вид, твое унижение предо мной, а особенно перед деньгами, которые ты боготворишь, сыграли с тобой злую шутку. Ты хотел разжалобить меня, но вызвал лишь отвращение. А теперь скажи что я не прав?
– Я не знаю и не умею читать ваши мысли, но свое вы получили. И мне незачем стрелять в вас или резать вам горло. Одно из любимых средств Борджиа уже начало свое действие.
– Что ты сказал? Какое средство? Причем здесь Борджиа? Господи, ты, что отравил меня? Жалкий слизняк! Признавайся, ты это сделал? Как? Когда?