Новоиспеченный директор изменился в лице, опустил руку с рюмкой, Нервно пожевал губами.
– И с этим ты меня и поздравляешь?
– Да. Что не так-то?
– Ну, в общем, все так. Следующий тост будет за то, что с вашей помощью я директорствую этой концепцией. Ты только сам не забудь, а то я забуду. Ну, давай, товарищ… Кстати, как твоя-то должность точно называется?
– Пусть будет менеджер.
– Чё, просто так – менеджер?
– Да, просто менеджер. – Аркадий меланхолично улыбнулся, дзынькнул рюмкой о рюмку в запотевшей руке хозяина. – Ну, за генерального директора концепта.
За второй рюмкой почти без промедления последовала третья. Аркадий пытался мягко протестовать, просил растянуть удовольствие.
– Нет, Аркадий, дружочек, извини! Такие взаимо-уважающие тосты должны быть без долгих пауз!
"Надо же, с одной стороны – хочет отблагодарить меня за свой успех, но с другой – хочет побыстрее забыть об этой самой помощи!" – только и успел подумать Аркаша, вставая из-за стола и принимая рюмку от директора. Чтобы не высказать эти мысли вслух, предложил после тоста:
– Товарищ директор, а может, по чаю? Промежуток сделаем между алкогольной процессией. Растянем удовольствие.
– Достал ты уже с этим растягиванием удовольствия, – беззлобно буркнул Евгений Антонович. – Да ладно, давай.
– Что вы там говорили, папаша у вас – пролетарий?
– Да. Пролетарий старой закалки. Видишь-ли, мой сынок, если ездит на машине папы – это значит, он балованый мажорчик! А ты, смотрю, прям разделяешь точку зрения пролетариев?
– Не сказать, что разделяю…
– Просто молча соглашаешься? Из солидарности?
– Понимаете, пролетарии, как и все фанаты, есть двух видов – потомственно-условные, и морально-социальные. Вот, первые, это, прошу прощения, такие как Антон… Как там по отчеству отца?
– Семеныч. Да ладно, ладно, Аркаш, я тебя понял. Но ведь он, когда дом купил, всех звал – поглядите, домина у меня. А купил его также с помощью – с помощью еще более-менее нормальной советской власти. В конце восьмидесятых это было.
– Вот-вот, – Аркадий потряс указательным пальцем, уронив вилку с наколотым грибом. – Вот ты, Евгений Антоныч, тоже пролетариат… Частично… Ну, что, разве не так?
– Поясни, – еле сдерживая внезапную вспышку ярости, буркнул Беликов.
– Поясняю. Вот ты не ругаешь советскую власть – значит, ты наполовину морально-социальный пролетарий.