Сандра бросила дом, сумев добраться до Роузвиля, небольшого городка на пересечении торговых путей, казавшегося ей огромным, поселившись у материной сестры. Тётка не особо обрадовалась её появлению – от порченой яблони стоило ждать гнилых плодов, но крыши над головой не лишила, да девочка старалась не досаждать родственникам. С утра она уходила из дома, и, надев лучшее платье, из которого уже безнадёжно выросла, слонялась по городу, прося милостыню в людных местах, рассказывая прохожим слезливые истории о своём знатном происхождении. В доказательство родовитости она читала стихи, то наизусть – потому-что просто не могла их забыть – то из украденной у леди Пфайфер книги. Попрошайничество приносило определённый доход, пусть небольшой, но позволявший не клянчить денег у родственников.
Всё шло неплохо, до одного дня, когда кузены, в компании дворовых мальчишек дразня самозванкой, закидали её куриными яйцами. Им не было до неё дела, и они посмеялись над ней забавы ради, но тот случай, поставивший крест на заработках, волею судьбы повернул русло её жизни в другом направлении. Остановившаяся на отдых в придорожном трактире богатая дама стала невольным свидетелем произошедшего. Покидая город, она заметила заплаканную девочку, сидевшую под сенью старой акации и, выйдя из кареты, присела рядом, на поваленное дерево.
– Ты знаешь, есть два способа выпрашивать милостыню: стоя на паперти и сидя на троне, – просто сказала она, протягивая Сандре половину разрезанного позолоченным ножичком яблока.
– А разве королевы тоже просят деньги? – удивлённо спросила та.
– Ещё как! Но когда-нибудь ты сама узнаешь об этом, – усмехнулась новая знакомая; ей определённо нравился этот ребёнок, и женщина решила принять участие в её судьбе.
***
Сандра росла. Новая знакомая, леди Ансара Кларк принимала участие в её воспитании, готовя только лишь к ей ведомой миссии. Пока же девочка жила на полном пансионе, обучаясь хорошим манерам, этикету и утончённости поведения. Наставница обучала девочку не только этому, но и азам алхимии, а также навыкам обращению с ядами.
Искусство отравления преподавал седой старик, левая половина лица которого была обезображена парами кислоты. Один глаз его пострадал, потеряв способность видеть, но Прокл Глосс не закрывал его чёрной перевязью и оттого выглядел устрашающе.