На этот раз его не обмануло, что ее глаза смотрели прямо на него, тогда как на самом деле ее взгляд плутал где-то далеко, возможно, в том самом четверге, которому уже не суждено было никогда повториться, – ну, разве что в сновидениях, которые приходят, не требуя нашего согласия, чтобы затем снова оставить нас наедине с нашей болью и нашими вопросами.
– И что вы смотрели? – спросил он, подозревая, что вопрос может показаться не совсем уместным. В ответ Ольга только усмехнулась и спросила:
– Думаешь, это имеет какое-нибудь значение?
– А черт его знает, – пожимая плечами, сказал Давид. – В последнее время я что-то плохо стал понимать, что имеет значение, а что нет.
– Это плохо, –она даже не старалась придать своему голосу хоть немного сочувствия.
– Бывало и хуже, – не удержался Давид, почувствовав легкую обиду. Впрочем, это, пожалуй, было уже лишним. В конце концов, не самое подходящее время, чтобы делиться своими болячками, до которых, на самом деле, никому не было дела.
Она потушила сигарету и посмотрела в окно, за которым уже стояла черная южная ночь. Потом спросила:
– Видел Мордехая?
– О, – сказал Давид, радуясь, что предыдущая тема разговора, наконец, себя исчерпала. – И даже разговаривал… Чувствую, что он готовит мне какой-то сюрприз, вот только не знаю еще какой.
– Сюрприз, – сказала она равнодушно. – С чего бы это?
– Народная примета, – сказал Давид. – Когда Мордехай смотрит тебе прямо в глаза и не мигает, то это значит, что ему от тебя что-то очень надо… Никогда не обращала внимания?
– Ужас какой, – сказала Ольга и мелко захихикала. – Еще приснится, чего доброго.
Ему вдруг пришло в голову, что на самом деле он, кажется, готов стоять тут целую вечность, перебрасываясь ничего не значащими фразами и давая жизнь всем этим невнятным "ну, да", "еще бы" или "ну, конечно", слушая и отвечая, отводя глаза и вновь встречаясь взглядом, улыбаясь и погружаясь в молчание, все время чувствуя, как до краев наполненное время остановилось, не видя больше никакого смысла в том, чтобы течь дальше.
Приятная и вполне простительная иллюзия, сэр.
– А вообще-то он страшный козел, – сказала она, доставая пачку сигарет. – Сказал, что купит мне дом в Мале-Адумиме, если я стану его наложницей… Ничего, да?..
Она опять захихикала, и он заметил, как мелко задрожала на ее виске каштановая прядь.