– Ну, дорогой, как я выгляжу? – спросила она у него.
– Думаю… на выставке хохломской игрушки место как минимум второе тебе обеспечено!
– Чё, я совсем страшилище?
– Во-первых, это не мои слова, а во-вторых… ты у меня очень сообразительная девочка!
– Ох, вот вечно твои шуточки, – а он и не шутил. На него смотрело нечто размалёванное подобно Марфуше из сказки «Морозко».
– Ну, пошли, – только и сказал Миша, а затем добавил: – А то уважаемые люди уедут без нас и съедят все торты.
– А я и не ем после шести, ты чо, я ж толстухой стану, и ты меня перестанешь любить.
– Я тебя перестану любить, если мы опоздаем хоть на 10 минут, так что давай-ка, дорогая, шевелись.
– Я уже готова, дорогой, идём.
Выйдя из подъезда пятиэтажки, Ксюша поделилась:
– Что-то у меня нехорошее предчувствие.
– Просто выкинь это из головы и выброси вон в ту урну, – Миша указал на ближнюю из двух рядом стоящих урн.
– А почему именно в эту?
Миша пожал плечами.
– Зачем далеко ходить? Здесь специально для недалёких.
– Вот и шутки какие-то у тебя недобрые.
Миша ничего не ответил, только крепко взял её за руку и быстро пошёл в сторону остановки, да так, что Ксюша еле поспевала за ним.
***
На остановке уже стояла толпа – вся компания уважаемых людей, кроме Тимофеева, плюс ещё какие-то люди. Всего около 20 человек. Одеты они были даже более-менее празднично: что порвано – зашито, что мято – выглажено, что грязно – постирано. В центре, как обычно, стоял Костян.
– …А он и говорит: «сыночка, подай колбасу…», – и тут он увидел подошедших к ним Мишу и Ксюшу. – О, какие люди-то нынче! Тоже на праздничек, что ль?
– Да, – ответил Миша. – Это будет ещё тот праздничек.
– Не то слово, мы такое там устроим. Так, нынче в сборе все. Кто помнит, во сколько этот автобус, шоб ему пусто было?
– Помнится, в пять минут шестого идёт последний, – ответил откуда-то сзади Саша Коврижкин – они всей своей компанией стояли как бы немного отдельно от остальных.
– В газельку мы все не впихнёмся, но уговор помните – завалиться нынче к ним всей толпой. Шоб знали эти закурганские, что мы вместе, мы сила, и ваще… Короче, ждём автобус, – объяснял он Мише, как вдруг пригляделся куда-то в сторону: – Гляньте, Асалямов идёт! – Костян указал на приближающегося к остановке мужчину лет 35 в фуфайке, шагающего большими шагами. – Видно, не в духе.