Пока нападавший продолжал голосить, явно рассчитывая на прибытие полисмена, Уин протянул руку, поднял девчонку рывком и помчался в ближайший проулок, увлекая плакатчицу за собой, как на буксире – попадать в каталажку вместе с этими двумя у него не было никакой охоты. Завтра… Да, завтра он что-нибудь придумает, если уличные телекраны его засекли. Но говорят, многие из них не работают, установлены, чтобы наводить страх на пугливых горожан.
Завернув за угол, беглецы остановились как по команде в узком проезде между двумя новыми недавно выстроенными высотками, чьи окна смотрели друг на друга так, чтобы каждый сосед мог видеть кухни и спальни напротив. Даже днем здесь было сыро и темно. Только тут Уин заметил, что девчонка еще сжимает в руке кусок плаката.
– Да бросьте вы это. Бросьте.
Она в самом деле бросила обрывок, но тут же наклонилась и подняла картонку с одним-единственным словом «Ложь».
И тут мысль совершенно ошарашивающая, сбивающая с ног, как порыв холодного ветра, обдала Уина и заставила замереть: эта девчонка из тех, на чьей стороне он бьется в Сети, прикрывшись мнимым панцирем Огненного рыцаря. И сейчас у него появился реальный шанс – реальнее точно не будет – найти вне Сети этих людей. Найти и стать среди них своим. Желание было почти нестерпимым – настолько, что Уин даже не сделал попытки прикинуть: а во что все это может вылиться для него. Как будто впереди оказалась – нет, не стена, а поток яркого света, и что там, за этим нестерпимым блеском, разглядеть было невозможно. Да он и не пытался. Осталось только здесь и сейчас. Он, эта девушка и поток слепящего света, свет этот наполнял его и делал каждую клеточку тела иной, новой, полной незнакомой энергии и странного неведомого прежде восторга.
– И что было на погибшем плакате? – спросил Уин с улыбкой чуть покровительственной, как и положено спасителю.
– «Ложь – это ложь». – Она посмотрела на картонку, потом на Уина, тоже улыбнулась и выбросила обрывок плаката в урну. – Всю ночь рисовала.
– Какая свежая мысль!
Они рассмеялись – одновременно. Ему понравился ее смех – немного громкий и немного вульгарный, но зато без намека на жеманность. А в постели как она будет смеяться? Он окинул взглядом ее фигурку, отметил длинные стройные ноги и тонкую талию, подчеркнутую широким поясом куртки, и грудь – очень даже округлой формы, отчего талия казалась еще тоньше. Девчонка отряхивалась от обрывков бумаги, что прилипли к брючкам в обтяжку, но тут же заметила, что ее разглядывают, и скорчила гримаску, скривив слегка губы и прищурившись, без слов говоря: ну и этот туда же. Но гримаска была наигранная – ей нравилось, что Уин на нее смотрит.