Смеркалось. Окончательно обустроившись и гордо перекрепив значок с милитаризованной порванной куртки на больничную пижаму, Иферус покинул стены своей палаты в явных поисках досуга. Первым, кто попал под его хладнокровный взор, оказался Андрей Геннадьевич, не оторвавшийся от телевизора ни на секунду с того самого момента, как начал его смотреть. Разместившись поудобнее в кресле, некоторое время он тоже понаблюдал за движущимися картинками на экране, что, впрочем, достаточно быстро надоело ему. Он повернул голову в сторону Андрея Геннадьевича и весьма жеманным образом представился:
– Иферус.
Продолжая пялиться в телевизор, Андрей Геннадьевич ответил:
– Знаете, не стоило вам так грубо общаться с санитарами. Они ведь просто выполняют свою работу, заботятся о всех нас. Покайтесь в грехах, я буду рад выслушать вас! Андрей Геннадьевич, будем знакомы! – При всем уважении, Батюшка, – отдавая свою одежду в хранилище, он видел в руках у Скела рясу, – Бог умер для меня.
Призадумавшись на секунду и осознав, какую околесицу сказал, сразу же добавил:
– Вернее, никогда и не жил. Не верю я в него, в общем. Слишком много я видел.
Андрея Геннадьевича нисколько не затронули эти слова, наоборот, как будто пролетели сквозь него. По-прежнему не отводя глаз от телеэкрана, он сухо ответил: – Ваше право. На все воля Божья, следовательно, заложенная в вас воля – не верить в Него. От этого Его существование не прекратится, но ваше существование могло бы стать куда более счастливым, если бы вы открыли душу и разум Спасителю.
Лицо Иферуса вмиг изменилось: брови нахмурились, аккуратно сложенные в замочек ладони превратились в дрожащие и со всех сил сжимающиеся кулаки, челюсти примкнули друг к другу с такой мощью, что голова Иферуса затряслась. Вне сил сдержать порыв гневных эмоций, Иферус вскочил с кресла и завопил что есть мочи: – Существует? А где же был ваш Бог, когда на моих глазах умирали бравые солдаты и отличные люди? Где был ваш Бог, когда меня взяли в плен и сделали тем, кем я сейчас являюсь? Где, где, черт его дери, был ваш Бог, когда я молил его прекратить те ужасы, что мне довелось видеть в течение целых двух лет? Может, вы мне подскажете? Где ваш Бог, когда он так нужен, и почему он все время молчит? Почему он не препятствует безликому мраку, что сочится сквозь каждую щелину эту проклятой больницы прямо в эту секунду? Вы сможете мне ответить на этот вопрос?