Чем ещё опасен похмельный синдром? Вот выключен, как правило, телефон, не подходишь к двери, периодически впадаешь в алкогольный сонливый бред и видишь кошмары, тазик стоит рядом, в голове кристально чистый бред, состоящий из навязчивых мыслей. Всё это может родить в голове голоса, своеобразная белая горячка, но только слуховая, а не зрительная. Опасность этих голосов в том, что человек, слышащий их, невольно и неосознанно верит в услышанное и может начать полностью им повиноваться: «пойди туда», «сделай это», вплоть до «выйди из окна и ты спасен». У меня, к примеру, они проявились на пятый день трезвого отходняка, я не похмелялся, что, кстати, и могло послужить воплощению слуховых галлюцинаций. Сначала это были какие-то поющие итальянские фанаты под окнами, потом постоянно кричащая женщина, слов которой я просто не мог разобрать. Дальше я в первом часу ночи лёг просто на прохладный пол, и тут началось: как будто 2 беса, один прыгнул через меня – я увидел его очертания, второй сел мне на спину и ужасно, по-настоящему адским смехом будоражил всё мое существо, а я оцепенел и просто не мог пошевелиться, даже, как мне казалось, чувствовал когти этого существа на своей спине. Я кричу через весь этот смешливый шум: «Что вам нужно, почему именно ко мне вы пришли?», на что мне какой-то противный и вообще неземной страшный голос отвечает: «А ты нам больше нравишься». Представляете, в каком ужасе я был: сначала слуховые, потом зрительные, потом всё вперемешку с плюс ещё физическим ощущением тактильности этого ада галлюцинации. Зрительные в итоге кончились минут через 10, слуховые мучили меня порядка четырёх суток, причём всё закончилось так же мгновенно, как и началось. Более подробно расскажу в главе «Иллюзия алкоголизма» и о том, что уже говорил, и о своих спиртосодержащих чудачествах.
Глава третья. В плен за рюмку водки. Пьяный калибр 5.45. Пьяная граната в гараже
Расскажу вам маленькие истории, которые происходили на моих глазах в моей жизни, скажем так, в алкогольном пространстве бытия. В первой истории приблизительное время происходившего – июль-август 2004 года. Увидел я там парня, который ходил строем вместе с бойцами из приешки. Приешка – это, как сейчас говорят, что-то типа передержки, но только для солдат, то есть они там ждут борта для отправки на место постоянной дислокации. Я обратил на него внимание по одной простой причине: одет он был в какие-то потрёпанные, засаленные и выгоревшие на солнце лохмотья, на ногах какие-то старые стоптанные кроссовки, в общем, весь какой-то неухоженный, с полноценным видом добропорядочного бича. Я стал выяснять, кто он такой, и выяснил, что призвался он в мае 2001 года, увидел я его, повторюсь, поздним летом 2004 года, то есть через год после того, как он должен был уволиться.