Анагель осмеивала абсурд этой мысли, утверждая, что любовь – это просто забава и шутка. Зал, быстро отошедший от раздумий и переняв точку зрения именинницы, не пожелал казаться непросветленным в глазах рода Беннингтонов.
Удушенная скрипка сникла в смехе, а помидоры не заставили себя долго ждать. Гимнасты, перебитые грустью в слезах, бежали со сцены. Всё катится в бездну, но Рыло счастлив – людям весело.
Переполненный ненависти Эрик попросил печальную Трисс выкатить его тело, держащееся на клинках, вонзённых в мишень. Он кричал в толпу, вглядываясь в балкон.
– В своём мастерстве я оспариваю такие вещи, как новаторские механизмы. Будучи мелким сопляком, я упражнялся в ловкости каждый раз добывая себе хлеб на улицах в вашем идеальном обществе. Меня не взяли на службу из-за низкого рода, но это только подогревало мой интерес стать быстрее пули. Кто осмелиться выстрелить в меня из сидящих?
Анагель, не дослушав его речи, направила механизм и произвела выстрел под окончание реплики.
Эрик рассек его пополам с неимоверной скоростью, две идеальные половинки овоща упали на пол пред мишенью под восторженные аплодисменты.
– Говоришь быстрее пули? Я даю тебе шанс отречься от высказывания, попросив прощения, в противном случае мы проверим твою гипотезу опытным путём.
– Я…
Рыло, проведя пальцем по шее, намекнул, что даже если у Эрика это выйдет – расплата не заставит долго ждать.
– Я не уверен, что… настолько подготовлен, прошу прощения госпожа Анагель.
– Значит, как я и думала, спишем твоё достижение на большое везение, могу поспорить, что этот ты не остановишь.
Зал замер в разрешении спора, под интригующие клацанье механизма, но разумный Эрик по своему взгляду дал понять, что не будет ничего делать.
– Дам тебе фору, готов?
– Да, госпожа.
Помидор размазался по груди белоснежной рубахи.
– Если бы такие, как вы служили на благо королевства. Оно бы выиграло совсем случайно одно сражение, но никогда бы не выиграло войны! Поэтому радуйтесь, что вы не побеждённый народ, обреченный в рабство, а всего лишь циркач!
Под её слова шут, сжав маленькими ручками бубенцы, залился слезами, и стуча башмачками по полой бочке, проронил из кармана грязный потрёпанный клоунский нос.
Под очередные овации чистокровных.
– Я притомилась, сколько еще по программе?
Обратилась она к Рылу.