– Это случилось во времена Золотого Века, более пятидесяти тысяч лет назад, – начал Всеотец и в его интонациях Карн уловил что-то от наставлений Тота. Боль о погибшем друге неожиданно кольнула сердце ядовитой булавкой. А мог ли он на самом деле назвать Тота другом? После того, как оказалось, что боги просто использовали его? Но теперь все виделось сложнее.
– Тогда все расы земли жили в согласии. Некоторые из вас, полагаю, застали то славное время, – с этими словами Один вновь приподнял голову. Теперь уже из сумрака выглянул не только глаз, но и приподнятый уголок губ. Мимолетная улыбка предназначалась Лугу, и это о многом говорило. – Тогда все происходило так, как было заведено творцом. После гибели в Ра суть каждого живого существа сливалась с Дуатом.
– Забавно, – неожиданно проговорил Кернунн. – Место, где мы начинаем свой путь, для смертных созданий служит пределом, до которого они доходят, и в котором остаются навсегда.
Он вскинул свою рогатую голову, осознав, что сказал это вслух, и непроизвольно прикрыл рот рукой, глядя на Одина. Его глаза, наполненные темно-зеленым пламенем с неестественно-черной окантовкой, не выдавали эмоций, но Карн безошибочно уловил вспышку страха, а спустя мгновение – готовность к схватке. Но Один лишь по-старчески крякнул и вновь улыбнулся, правда в этот раз его улыбку увидел один лишь Карн.
– Ты прав и не прав одновременно, Беда Досточтимый, – последние слова Всеотец произнес с нажимом, намекая, что отлично знает, какое имя взял себе Кернунн, пока странствовал среди простых смертных. Его это действительно забавляло, потому что он сам неоднократно поступал также – учился мудрости у людей и представителей других рас, которые, как оказалось, могут дать богам не меньше, чем взять у них.
– Мы рождаемся в Дуате, большинство из нас, – пояснил Один, а Карн почувствовал, как при этих словах золотистая аура Мидаса, подернутая легкой рябью и утерявшая былую прочность из-за литров кромы, вылитых богом в собственное чрево, изменилась. Парень не понял этого чувства, что-то на границе печали и презрения к самому себе.
– И приходим в Ра, – продолжил Всеотец. – Смертные расы – напротив, рождаются в Ра и приходят в Дуат. Но ты ошибаешься, друг мой, полагая, что этим их путь завершается. На самом деле, это мы ограничены, для нас есть пределы, а вот для них пределов нет. Но позвольте оставить эту историю для другого раза.