ЭДДИ
Откуда у вас такие сведения, Вилли?
ВИЛЛИ
Мне доподлинно известно, что недавно он созванивался с окружным прокурором и договаривался о личной встрече. Тот из-за отсутствия свободного времени не назвал конкретной даты и обещался перезвонить.
Об этом мне сообщила его личная секретарша, мой тайный агент.
ЭДДИ
Только и всего?
ВИЛЛИ
Разве этого не достаточно? Посудите сами. Сначала прозрачный намёк на существование в моей частной коллекции художественных полотен вашего крутогорского знакомого. Затем, как бы невзначай, он упоминает фамилию Лопухина…
(пауза)
После этого Малышев – опытнейший журналист, посещает Квинта, и, спустя какое-то время пытается под видом учёного проникнуть на мой остров, что, как кажется ему, и удаётся. Я не против. Пусть поживёт там, поосмотрится, а я сделаю вид, будто ничего не подозреваю.
Теперь вот из России прибыл ещё один гонец, опять-таки ваш старый знакомый – Остапенко, а у него и его компании, между прочим, есть нечто, в чём мы оба с вами очень заинтересованы.
ЭДДИ
Позвольте, шеф. Но если о существовании обратной стороны вашей деятельности догадывается такой широкий круг людей, то какой смысл уничтожать Квинта?
ВИЛЛИ
Чем больше моих будущих гробовщиков и конкурентов я своевременно устраню со своего пути, тем лучше для нас.
Квинт слишком уж глубоко копает. Уже не за горами то время, когда он начнёт действовать.
У него могучий арсенал техники, и, следовательно, лишние для нас хлопоты и неприятности, хотя он, в любом случае, окажется бессилен против нашего оружия.
(пауза)
Благодаря последнему, остров наш будет недосягаем и неприступен для любой армии.
Добавлю к этому, в случае объявления нам войны, тысячи и тысячи заложников и колоссальные запасы радиоактивных веществ.
Учитывая даже эти два последние фактора, можно с успехом шантажировать общественность, диктовать и навязывать свои условия и волю всему миру. Это наша с вами конечная цель…
(пауза)
Мы будем с вами бесконечно богаты и всесильны, как никто и никогда за всю историю существования человечества.
Все помыслы и стремления незабвенного Адольфа Гитлера покажутся людям цветочками по сравнению с нашими идеалами, в лучах славы которых они просто поблекнут…
Увлёкшись, Рунгштольф всё говорит и говорит, распаляясь и не обращая внимания на слушателя.
А по спине того бегают мурашки. Тело сковывает страх и, одновременно, восхищение дерзостью далеко идущих дьявольских планов этого сатанинского гения. Не без внутреннего содрогания размышляет: