– Не знаю даже, что и сказать.
– Что?! Что!? – вопросы посыпались со всех сторон:
– Горько?
– Кисло?
– Сладко?
– Да, никак! – возразил кабан и хихикнул.
– И не пахнет ничем, – сообщил лосёнок. Он чуть ли не втянул в просторную ноздрю «эту странную штуку», силясь уловить её запах.
– А, да, оно как резиновое, – добавил кабан, недолго подумав.
– Та-ак… – зловеще протянула его супруга. – И откуда мы знаем про резину?! Где ты опять шлялся?.. – грозно продолжила она, но её прервала трясогузка:
– Я, я знаю, что это такое.
Собравшиеся разом обернулись на её слова. Отсидевшая хвост трясогузка, заметно хромая, подошла ближе, ещё раз пригляделась, и, кивнув головой, произнесла:
– Точно, я его узнала, это оно.
– Ну, так и что это, в конце-то концов, – за всех поторопил птицу человек.
– Ослиное ухо, – почесав за своим, сказала трясогузка, – Обыкновенное ослиное ухо.
Все принялись смеяться над шуткой, но трясогузка, возмущённо остановила воцарившееся некстати веселье:
– Вы это зря. Я вовсе не шучу!!!
Человек краем воротника утёр слезящиеся от смеха глаза, и, сочувственно глядя на птицу, спросил:
– Ну, что вы, право, откуда у нас тут ослы?!
Трясогузка, покачав с сожалением аккуратной головкой, вздохнула и произнесла размеренным тоном, которым объясняют что-то неразумным младенцам:
– Это – гриб. И называется он – ослиное ухо.
Лес, молчавший по всё время разговора, зашевелился, зашумел:
– А я- то думаю, обратят ли они внимание или нет, а, как заметят, – разберут ли, что это такое. Ну, молодцы, потешили старика. – И, прилично чихнув, добавил, – Он издалека, знакомьтесь, теперь будет жить с нами. Дружелюбен, скромен, неприхотлив, хороший семьянин…
Лес, перечисляя, загибал волосатые пальцы, шуршал вдогонку что-то ещё, но человеку пора было спешить, а прочие тоже торопливо расходились, каждый по своим делам. Никто не был против нового соседа, но каждому хотелось быть вот также вот представленным, и чтобы одно лишь хорошее, вслух.
Очень часто, рассуждая о необходимости жить одним днём, имеют в виду потребности
тела, позабыв о голоде души.
…Я впервые видел его таким. Обыкновенно он полулежал на скользких атласных простынях, и, не заботясь о впечатлении по себе, тут же ел и принимал просителей…
– Помилуй! Каких просителей! Это ж лягушонок!
– Ну и что? Зато, приглядись, ты видел его когда-либо в такой позе? Я – нет.