– Судя по форме ран, скорее всего, большой тяжелый молоток, вроде плотницкого, с квадратным бойком.
– И сколько, по-вашему, было нападающих?
– Я вам не криминалист, – сухо ответила Коломба.
– Но вы служили в отделе убийств, и опыта у вас побольше, чем у меня.
– Я полагаю, что обе жертвы убиты одним оружием. – Коломба показала на потолок, исчерченный скрещивающимися, будто дуги бочарного свода, полосами крови. – Вертикальные полосы оставлены убийцей, когда он снова заносил оружие после нанесенного удара. Горизонтальные…
– Когда он менял цель. Вперед и назад, – сказал Лупо, продемонстрировав, что разбирается в криминалистике гораздо лучше, чем хочет показать. – Значит, нападающий был один.
– Их могло быть хоть десять при условии, что они передавали друг другу оружие и сохраняли одинаковый угол наклона.
– Однако это довольно маловероятно.
Коломба заколебалась, не зная, как лучше ответить. Настойчивость Лупо ей была не по душе.
– Выйдем там.
Они вернулись в украшенную фотографиями погибших гостиную, и Коломба представила эти снимки на могильных камнях.
– Думаете, это было ограбление? – спросил Лупо.
– А сами-то вы что думаете?
– Обычно я занимаюсь украденными телятами и сварами между соседями, – ответил Лупо, пожав плечами. – Мое мнение немногого стоит.
– Бывает, что при виде таких изуродованных трупов тошнит даже опытных полицейских, а ваша реакция показалась мне очень спокойной.
– Иногда угон скота плохо кончается.
Коломба покачала головой: если Лупо и дальше собирается корчить из себя деревенского дурачка, это не ее проблема.
– Грабитель убивает, чтобы его не опознали, от страха или в наказание за отказ выполнять его приказы. А Меласов убили во сне или почти во сне.
– И молоток не орудие закоренелого убийцы, а значит что? Выходит, преступление совершено в состоянии аффекта?
Глаза Коломбы стали светло-зелеными.
– Хватит ходить вокруг да около. Вы думаете, что убийца – их сын. И надеетесь, что он расплачется у меня на плече и во всем признается.
Лупо улыбнулся:
– Что вам сказать, госпожа Каселли? Я рассматриваю все возможности.
– Какой у Томми мог быть мотив?
– Парень болен, ему не нужны причины.
– Аутизм – это синдром, а не болезнь, – сказала Коломба. – Люди с тяжелой формой аутизма – такие, как Томми, – иногда наносят другим увечья в приступе ярости или не рассчитав собственной силы. Но зарубить своих спящих родителей – совсем другое дело.