Мы покачали головой.
Джонатан втащил наши чемоданы вверх по лестнице, провез по коридору и в наш номер. Мы увидели полы темного дерева, покрывало на кровати, расшитое крохотными цветочками пастельных оттенков. Шторы цвета ржавчины были задернуты, и в углу мягким светом горел небольшой светильник в розовом абажуре. На старомодном бюро из красного дерева в ведерке со льдом нас ждала миниатюрная бутылочка шампанского. Джонатан откупорил ее и разлил в два бокала, и мы во второй раз за день выпили за нашу свадьбу.
Когда наутро мы проснулись, восходящее солнце расцвечивало постель мазками желтого и оранжевого. Я помню теплоту груди Джонатана, прижатой к моей спине, мягкость его ладоней, ласкающих мой живот, прикосновение его губ к моим плечам. Я помню это ощущение всепоглощающей близости. Мне было так надежно в коконе его объятий! А потом он развернул меня к себе лицом, и его поцелуи стали более настойчивыми и требовательными.
И лишь позднее, когда в дверь постучали и горничная с извиняющимся выражением лица просунула в щель стопку полотенец, мы выбрались из постели и принялись строить планы на день. Я раздвинула шторы и выглянула в окно, за которым было море. Оно раскинулось до самого горизонта, окаймленное по сторонам белоснежными утесами с шапкой густой зеленой травы. Несмотря на то что стоял октябрь, небо радовало глаз безоблачной синью, суля погожий день.
Мы натянули туристские ботинки и толстые шерстяные свитеры.
За отелем начинался галечный пляж. Я зашагала по тропинке, ведущей к нему, к морю, к волнам, которые лизали гальку и разбивались о берег.
– Давай туда, – позвал меня Джонатан, указывая в противоположную сторону, в направлении скал. – Думаю, лучше пойти этой дорогой.
И мы двинулись по заасфальтированной дороге, ведущей в гору, мимо припаркованных машин и задернутых занавесками окон, пока не очутились на поросшем травой пятачке, где были установлены таблички с расписанием работы и небольшой паркомат.
– Идем дальше, – сказал Джонатан и, пробравшись между немногочисленными припаркованными фургонами, зашагал по траве.
Дальше мы шли в молчании, иногда держась за руки, а иногда я в очередной раз на что-нибудь отвлекалась, отставала и была вынуждена нагонять его.
Джонатан всегда был такой сосредоточенный, в особенности во время наших вылазок на природу; со своей неизменной камерой, он всегда стремился увидеть, что там дальше, за поворотом, что ожидает его впереди. Я же просто отдыхала душой, наслаждаясь возможностью побыть вдали от шумного города. Здесь безмолвие нарушали лишь шум прибоя о скалы внизу да крики чаек в вышине.