– Ты же придешь, правда? – спросила она. – Ну конечно! Придешь на свадьбу? Может, мы даже поженимся за границей, посмотрим, пока еще точно не решили. Ты поможешь мне выбрать платье?
– Ну конечно, – отозвалась я. Не уверена, что в моем голосе было достаточно энтузиазма. – Конечно, – произнесла я еще раз, надеясь, что бездумные повторения создадут иллюзию восторга, хотя на самом деле мне было тошно, как никогда.
– И ты будешь моей свидетельницей, – заявила она. – Будешь, правда?
– Да, – ответила я. – Ну конечно же буду.
– Ладно, мне пора закругляться, мы уже едем домой, а мне нужно сделать еще несколько телефонных звонков и… Ох, Джейн, разве это не самая потрясающая новость на свете? Не верится, что все это происходит на самом деле, просто не верится. Ты напишешь мне, когда получишь фотографию? Или я могу отправить ее еще раз. Кольцо – это что-то с чем-то, настоящая бомба. Думаю, оно тебе понравится. Или хотя бы скажи, что тебе нравится. Но я совершенно уверена, что оно в самом деле тебе понравится. Ладно, я несу всякую чушь, Чарльз уже закатывает глаза – все-все, я уже заканчиваю! – так что давай поговорим попозже, в пятницу увидимся, если не раньше, и – да-да, хорошо! – целую тебя!
И она нажала отбой.
В тот вечер я рано легла, всего через несколько часов после звонка. Я полулежала в подушках, потея в своей фланелевой пижаме, и смотрела на экран телефона. На фотографию руки с ладно сидящим на безымянном пальце кольцом. Оно было очень красивым, но против воли представлялось мне сделанным из веревки, арканом, способным задушить, скорее концом, нежели началом чего-то. Рука, хотя и бесспорно принадлежавшая Марни, с ее тонкими изящными пальцами и ухоженными наманикюренными ноготками, казалась чем-то чуждым, самостоятельным существом, не имеющим отношения к моей подруге.
Я проснулась резко, как от толчка, – было десять минут третьего ночи, – взмокшая от пота и дрожащая, с абсолютной уверенностью, что забыла сделать что-то ужасно важное. И тут я осознала, что Марни снова звонила мне из машины – не только в первый раз, но и во второй тоже. В трубке снова слышался дорожный шум и шуршание шин.
Я могла дать голову на отсечение, что Чарльз не стал бы – никогда в жизни – делать предложение в машине. Это было совершенно не в его стиле. Он устроил бы все иначе: цветы, и шампанское, и скрипачи, и, пожалуй, лунный свет вдобавок. Я была немного удивлена, что Марни не позвонила мне сразу.