– Что? Твоя сестрёнка везде умудрилась мне палки в колеса повтыкать. Гарантирую, что и на Вулане без неё не обошлось. Повеселилась она со своим приятелем? Ну, ничего. Теперь и мы повеселимся, да?
Цепкие пальцы обхватили моё горло и сжались кольцом. Осатаневшие глаза Рогова налились кровью и безмерно увеличились в размере (мне так показалось). Было трудно дышать, но хуже всего – навалившееся чувство безысходности. Всё стало бессмысленным и пустым. Я пыталась бороться с этим, но не смогла.
⁂
Очнулась я в сыром тёмном помещении. Жалкие отблески света проникали только в щель по контуру двери. В нём смутно угадывался чулан метров на восемь, без окон, в углу – вроде бы груда тряпья. Похоже, это был подвал в том же роскошном доме Рогова. Вероятно, мерзавец придушил меня до потери сознания. От голода кружилась голова и подсасывало под ложечкой. Губы пересохли, и кровь запеклась в уголке рта. Я чувствовала себя грязной и неопрятной. Это было противно, но сейчас неважно.
– Ты кто?
Я дернулась на голос. В слабом освещении трудно что-то рассмотреть. Я смогла различить только тусклый силуэт на сваленных в кучу тряпках, скорее всего, женский.
– А ты?
– Я первая спросила.
И голос показался мне знакомым.
– Мезра?
Она с трудом приподнялась, видимо, была совсем слаба.
– Откуда ты меня знаешь?
– Я видела тебя… как бы так сказать… во сне.
– Во сне?! – испугалась гостья из Ардо. – Ты – гдун? Или как у вас здесь называется?
– Нет… то есть не совсем. Не знаю, как объяснить. Вы были у меня в квартире, помнишь? Искали кое-что для Рогова.
Мезра села рывком, вложив в это движение остаток сил. Привычным движением я нащупала в кармане зажигалку. Теперь в свете пламени я видела её вполне отчётливо. Бледная, чудовищно худая, похожая на скелет, обтянутый кожей… Нелегко ей пришлось. И я вдруг поняла, что почти ничего о ней не знаю. Только те отрывки, что видела в видениях.
– Если ты хоть чуть-чуть гдун… или маг… можешь помочь мне? – с исступлённым отчаянием прошептала ардонка.
– Я… не знаю… а чем я могу помочь?
– Мой друг погиб, – сказала она с такой болью, словно сами эти слова причиняли ей страдания, – и я хочу отомстить. Мне терять нечего. Домой я не вернусь, а здесь мне недолго осталось. Мне, правда, нечего тебе предложить… кроме, разве что… Нет, сначала поклянись, что поможешь!