Так она полюбила гулять днём по городу, а ещё ходить по бесплатному пенсионному билету в музеи, где не бывала, пожалуй, со школьных времен… А потом, вечерами, усевшись пить чай за столиком напротив Мариванны, негромко разговаривала с ней – вспоминала прошлое, рассуждала о настоящем. Только о будущем Вера теперь не загадывала, – то ли боялась, то ли совсем разучилась мечтать…
А как-то раз, в прекрасном расположении духа, Вера Петровна заявила:
– Слушай-ка, подруга Мариванна! Вроде дама ты солидная, в годах, а представительности никакой! Давай, дорогая, займемся твоим внешним видом. Как это сегодня называют? Имиджем!
И Вера Петровна достала из шкафа своё любимое выходное платье – вишнёвое, мягкого бархата, сшитое к какому-то из юбилеев подругами (и где они теперь?), но почти совершенно не ношенное. Да нет, увы, совсем не потому, что слишком берегла…
– Хорошо же тебе, Мариванна. С фигурой у тебя, как всегда, порядок полный! – бормотала Вера, натягивая платье на чёрный Мариваннин торс.
– « Эх, к такому платью бы да ещё бы голову!» – не обижайся, дорогая, это поэт сказал, Маяковский. А ведь, кстати, – голову! Голову!
Тут Вера Петровна, прищёлкнув пальцами, полезла на шкаф, где стояла покрытая пылью шляпная коробка.
– И как я сразу не додумалась! Ну, Мариванна, теперь держись!
Вера Петровна извлекла из коробки большую, старомодную шляпу с высокой тульей, широкими полями, кокетливо украшенную цветами из шёлка, газа, кусочков меха и торжественно водрузила на шею манекена.