Оставим эти сомнения при себе и обратимся к судьбе человека, который прожил намного меньше, достиг, по любым меркам, намного большего и до конца своих дней, в отличие от Любищева, оставался в состоянии глубокого внутреннего разлада (здесь и дальше Сергея Ивановича Вавилова я буду называть только по фамилии; Николай Иванович Вавилов и, если понадобится, другие члены семьи будут упоминаться с указанием имен или инициалов). Было бы интересно разобрать параллельные биографии этих двух ученых. Любищев и Вавилов – почти ровесники, выросли в столицах (петербуржец и москвич), получили отличное образование, прошли Первую мировую войну (Любищев на тыловой службе, Вавилов на фронте и даже в кратковременном плену). В годы революции и Гражданской войны занялись наукой (здесь советские биографы не вдавались в подробности) и всю последующую жизнь сочетали научную специализацию с широкими гуманитарными интересами. Оба прошли правильный семейный путь, а о чем-либо за пределами «видимой части спектра» (как мог бы сказать сам Вавилов) известные мне источники не сообщают. Все это – сходные моменты, а о различиях речь пойдет как раз дальше.
Книгу Вавилова я купил там, где он и сам делал многие книжные покупки, – на Литейном. Не так давно отрывки из его дневников конца 1940-х годов публиковались в «Новой газете». Позже мне случилось прочесть рецензию на вышедший второй том «Дневников», где, помимо прочего, были отмечены резкие отзывы о коллегах по Академии. Это заинтриговало, но не настолько, чтобы искать книгу целенаправленно. Можно было предположить, что для газетной публикации уже извлекли самое интересное.
«Академкнигу» на Литейном я когда-то посещал часто, а теперь уже бываю там не каждый год. Она впечатляет отсутствием покупателей, случайной выкладкой никому не нужных книг, накопившихся за много лет, и полным безразличием продавцов. Похоже, что для Академии это уже не торговая точка, а внерыночная нагрузка наподобие мемориальных кабинетов или коллекций (например, тех же блошек). Иначе они хотя бы поинтересовались, как поставлено дело в соседнем доме, где в «Подписных изданиях» давно нет ни полных собраний сочинений, ни очередей за подпиской, зато есть отличный выбор литературы с гуманитарным уклоном, от массовой до высокоинтеллектуальной, молодой персонал, слегка навязчивый сервис и даже, кажется, кофейная стойка в дальнем углу.