Тим поджал хвост и протяжно захныкал.
– Я бы с удовольствием. Но тоже, что-то чувствую себя… не очень.
– Что такое? – всполошилась мама-лиса и, подойдя, поцеловала сына в нос. – Температуры вроде нет.
– Да врет он все. Придумывает. – уверенно продолжила безжалостная Герда. – Ему с гостинцем бегать неохота. Ниже его достоинства.
– Кхе-Кхе… – Тим, как мог, изображал больного, выдавливая кашель и мысленно ругая предательницу-сестру. – Ну, погоди, Гердочка, еще получишь!
– Я пойду! Я проведаю! – затявкал, скача вокруг стола, глупый Микки.
– Сиди уж, – улыбнулась бабушка и как всегда нашла мудрое решение.
– Если Тимчик заболел, надо лечиться. Где-то у меня было можжевеловое масло… – бабушка поднялась и зашаркала к буфету с твердым намерением достать лекарство.
Одно упоминание о горькой маслянистой гадости мигом излечило Хитрого от всех болезней разом.
– Нееет! Я здоров! Никакое масло мне не нужно! – взвился Тим, пружиня на всех четырех лапах одновременно.
– Вот и хорошо! – улыбнулась бабуля, доставая заветную склянку, – Отнесешь лекарство Зануде и пирожки с вареньем.
– И сразу домой! Без задержек! – мать укладывала корзинку, прикидывая, как удобней поместить банки и пирожки.
– Какая большая! – ужаснулся, в мыслях, Тим. – И тяжелая! Придется останавливаться по дороге. Наверняка встречу кого-нибудь. Позор-то какой!
Лисенок вздыхал, размышляя о будущей прогулке, которая ему нравилась все меньше и меньше. Седой лис был прав. Все перемены – к худшему, а жизнь – штука несправедливая. – Эхе-хе.
Тим семенил по тропе, накрепко стиснув в зубах ненавистную корзину. Его нос, заменявший и градусник, и барометр, предсказывал лисенку скорую смену погоды.
Солнце еще освещало тропу причудливыми бликами, но темные свинцовые тучи уже пробирались с севера, а ветер становился все крепче и злее.
– Надо бы вернуться побыстрее, холодает. – рассудил лисенок и уже собрался прибавить ходу, но……
Ох, уж эти вечные «но». С них-то и начинаются настоящие приключения. А чем эти приключения закончатся и когда? Загадка даже для автора этой сказки.
Сильнее прочих у Тима был развит инстинкт охотника. Никакие ветра, холода и прочие стужи не могли остановить лисенка, если он чувствовал добычу.
Вот и сейчас, тончайшим слухом уловив едва различимый писк.
Тим аккуратно отставил корзину и притих за кустом на подветренной стороне.