А две плакучих недотроги
В реке полощатся опять.
Тропинки парков, тротуары,
Покрылись лепестков ковром
И даже лекарь-подорожник
Избытком солнца упоён.
Крадётся вечера истома.
Манящий, ласковый покой
Накрыл уют большого дома,
Где притаился домовой.
Весной настигнут месяц тает
В зовущей, звёздной вышине
И листья нежные сгорают
В закатном медленном огне.
Сморит весенняя усталость
На сломе золотого дня,
Как будто враз настигнет старость,
Посмотрит пристальней судьба.
Но птичий гомон спозаранку
Разбудит рано на заре,
Синицы с дятлом перебранка
На приглянувшейся сосне.
А новой жизни безоглядность
Росой рассветной крещена,
В бутонах зреет мёда пряность
И терпкость пенного вина.
И возрождается с рассветом
Опустошённая душа,
Теплом живительным и светом
Дневным наполниться спеша.
И пусть опять весна обманет,
Другому пусть наворожит
Того, что сердцу обещает,
На что надеяться велит.
Но утверждает, как и прежде,
Её короткая глава
Земной юдоли постоянство,
И дар живительный добра.
Святое чудо возрожденья,
Пронзительность голубизны,
Веселье, словно ниоткуда,
И прелесть ласковой листвы.
И постигая беспредельность,
Какой лишь музыка полна
Мне тихо улыбнется вечность
И вновь поманит вдаль мечта.