Три дня назад, двигаясь быстрым шагом вдоль набережной Макарова, Арина гадала – включат в доме свет или нет. Скудный отблеск от двух прожекторов, установленных на здании Биржи, освещал часть набережной. Этого вполне хватало, чтобы сносно видеть все, что тебя окружает. Нева, отражающая часть света, создавала пусть сиюминутное, но все-таки ощущение уюта и покоя. Однако, если нырнуть во дворы, то сразу попадешь в беспросветный мрак колодезных стен. Обычно Арина старалась возвращаться домой хотя бы в сумерках. Но что толку осторожничать, если в ноябре день начинается сумерками, которые тут же переходят в ночь. Эти дни тянутся за тобой серым хвостом весь месяц, а то и два – хоть вообще на улицу не ходи. Темнота – вот что по-настоящему угнетало всех обитателей города от мала до велика. Она была везде и давила-давила на человека, нашептывая сладким голосом рассказы о том, что так будет всегда. Что солнце пропало навеки. Проглотил крокодил и не отдаст обратно ни за какие коврижки. Другое дело лето – светло, и даже дышится по-другому, без приступов хриплого страха, накатывающего сейчас из каждого темного закоулка старых дворов.
Арина знала, что после девяти вечера начинается комендантский час. Время, когда нормальные люди запирают дверь на все засовы и ложатся спать. И хотя у нее был военный пропуск, Арина все равно старалась не выбираться из офиса позже девяти – это было слишком опасно. Сегодня же она как назло засиделась с подругой Лилой, обсуждая новый фильм. По их отделу ходила рукопись «Унесенные ветром», а Лила убеждала всех, что еще есть такая книга, намного интереснее, чем расшифровка. Конечно, иногда им приходилось работать в ГКЦ и по ночам. Это зависело от того, в какие именно часы подавалось электричество. График был плавающий, и Арина никогда не знала заранее, в какую из недель придется выходить в ночную смену. Но одно дело попивать чаек в ГКЦ, который был мощным безопасным комплексом, под охраной военных и бронетехники. И совсем другое – семенить на каблуках по набережной Макарова, напоминающей в это время декорированный павильон для съемок фильма Сайлент Хилл. Один из немногих американских ужастиков, который им перепал по большому блату от соседей по верхнему этажу. Там заболела шифровальщица. Государство было против агрессивных американских фильмов, и даже сотрудники отделов видео ГКЦ допускались для работы с ними с особого разрешения Главного.