Палач поднял ее легко, будто она совсем ничего не весила, и вдел ее руки в ремни, висящие на перекладине. Руки оказались вверху, над головой, но, встав на цыпочки, она все еще не отрывалась от пола. И не отрывала взгляд от блестевших в свете факелов орудий.
Ей хотелось, чтобы все это кончилось поскорее. Смерть была избавлением не только от боли и страха, но и от вечно сосущего чувства голода в желудке, от ледяных ног, озноба и болей в пояснице, от кашля и холодных ночей в продуваемых всеми ветрами подворотнях, от бесконечных и зачастую безуспешных попыток раздобыть кусок хлеба.
Сутулясь и потирая руки от холода, вошел инквизитор. Следом за ним послушник нес жаровню, которую поставил у ног монаха, едва тот уселся. Инквизитор кивнул палачу, и она почувствовала, как ремни на запястьях натянулись, а ноги оторвались от пола.
– Как твое имя, ведьма?
Всю жизнь прожила без имени, а тут, надо же, имя понадобилось.
– Мария, – привычно солгала она.
– Креста на тебе нет, – цепким взглядом оглядел ее инквизитор.
– Сорвали… в толпе, – чем дольше она висела, тем тяжелее становилось дышать и говорить.
Крест на ней был, только вот веревка износилась. Толпа сорвала его, но кто в это поверит. Сказать по правде, она понятия не имела, крещена ли, крест же смастерила из дерева и повесила на шею, опасаясь именно такого случая. Не помогло.
– Так каково же твое истинное имя, дитя сатаны? – тем временем вопросил инквизитор.
– Не знаю, – пальцами она ухватилась за ремни, пытаясь ослабить давление на грудную клетку, дышать чуть глубже.
Инквизитор кивнул еще раз, и воздух разрезал свист кнута.
– И-и-и, – вырвалось у нее, когда удар болью обжег спину. Нет, бывало, били ее и посильнее, просто не на весу. От удара все тело дернулось вперед, дышать стало еще труднее.
– Так, значит, Илит, – удовлетворенно отметил инквизитор. – Признаешься ли ты, ведьма, что вместе с демоном по имени Илит, находившимся в то время в теле животной твари, пыталась навести порчу на этого добропорядочного торговца.
«Добропорядочный торговец» неуютно сгорбившись, подобострастно кивал, подтверждая слова инквизитора.
– Она смотрела на меня и водила рукой над этой тварью, бормоча заклинания.
Ей вспомнилось маленькое, мягкое тельце котенка, которое стражник пикой рассек пополам под крики толпы. Он не был черным, у него еще не успели открыться глаза. Она пожалела его, такого же бездомного и никому не нужного. Теперь он мертв, а ей, если она хочет, чтобы пытка закончилась побыстрее, нужно признаваться.