Мелодия открытого окна. Сказки для взрослых и взрослеющих - страница 7

На стене висела большая картина с изображением солнечного берега далекой страны. Картина была старая, с трещинами на краске, в массивной раме. Хорошо написанный пейзаж казался живым. Картина висела напротив окна, а за окном, с вы соты четырнадцатого этажа, открывался вид большого города.

Иногда в солнечный день казалось, что два пейзажа смотрят друг на друга. Настоящий пейзаж не был реальнее нарисованного. Видно было, как две реальности существовали рядом. Одна действительность соприкасалась с другой через границы рам – раму окна и раму картины, а между ними – нейтральная и по-настоящему «ничейная» территория.

Маленький самолет биплан дремал в тени под навесом. Летал он теперь редко и потому ждал с нетерпением дня, когда его, как раньше, вывезут на полосу, заправят свежим бензином, и он после короткой разбежки, от которой все его мускулы оживают и напрягаются, почувствует наконец Небо.

Раньше все его называли Биплан Петя, но теперь, уже давно, просто Биплан или коротко – Бип. Биплан – потому что у него было двойное крыло-«этажерка».

Раньше таких бипланов было много, они стояли на поле рядами, блестя лаком, молодые и бодрые близнецы. Теперь такой он был один. Рядов самолетов давно не стало, рядом с ним жили только два спортивных Як-52 и один новенький, сияющий пластмассой и никелем бизнес-самолет без имени.

Яков выводили часто, они почти ежедневно крутили пилотаж, обучая молодых пилотов, и иногда улетали куда-то на парады, обвешанные шашками для дыма. С Яками Биплан дружил, они знали Небо, его упругий воздух, синь дали и звон ясного Солнца над облаками. Поскрипывая элеронами, они изредка переговаривались, обсуждая, как старики, погоду. Чем более нелетной она была, тем громче звучали их рули, элероны и звенели струнами расчалки. Черный лаковый Бизнес-Красавчик летал мало, неизвестно куда и Неба не чувствовал. Он был какой-то весь электронно-пластмассовый, заносчивый и с коллегами не общался. Да и скрипеть ему с ними было нечем, все в нем молчало, плотно пригнанное, без зазоров и люфтов. Не самолет, а аппарат.

Бипа уважали и любили за его покладистость, опыт и, главное, за понимание полета.

Обычно Биплан выкатывали на поле во время какого-нибудь праздника. Тогда тут появлялось много самолетов, а зеваки обступали Биплан, норовили залезть в кабину и, что было особенно неприятно, трогали его крылья и теребили струны его расчалок. Бип терпел это панибратство, потому что знал – в этот день ему дадут полетать. И тогда, в Небе, он забудет обо всех, оставшихся внизу, они станут мелкими смешными точками, а он плавно, с особым изяществом будет парить выше и выше.