Еще через час удалось найти старую, немного червивую горькую сыроежку со светло-красной шляпкой. Пожевав ее немного, так и не смог заставить себя проглотить даже маленький кусочек, сплюнул скопившуюся во рту горечь и побрел дальше. Сколько ему еще идти? День? Неделю? Месяц? Фронт постоянно откатывается на восток, значит, не получается пока у Красной армии остановить дикие орды оголтелых ненасытных гитлеровцев, рвущихся в глубь страны. Но он обязательно дойдет, по другому и быть не может. Ему нужно дойти. Сашка сам внушил себе эту необходимость, иначе можно было сдаться, сломаться и уже давно пропасть навсегда. А так эта мысль согревала его, заставляла подниматься, когда уже совсем не было сил, и толкала, вела все дальше и дальше. Туда, на восток.
Во второй половине дня дождь затих, свисая застывшими каплями с желтых листьев, готовыми сорваться вниз от малейшего прикосновения. Сашка промок до нитки, шинель стала необычайно тяжелой, в сапогах хлюпало. Он несколько раз останавливался, снимал мокрые сапоги, отжимал грязные портянки, а вода вновь и вновь проникала вовнутрь. Но хуже всего, что от постоянных ночевок на голой сырой земле начинал подниматься кашель, а это очень плохо. Кашель – это не только признак болезни, но еще и коварный предатель, который может вырваться из груди в тот момент, когда нужно затаиться, спрятаться и перестать дышать.
Лес внезапно кончился. Вроде только забрезжили просветы между деревьями, и вот тебе на: Сашка стоит уже на самой опушке в редких зарослях кустарника. Впереди, менее чем в трехстах метрах, видна темная крыша небольшой избушки, за ней еще одна, и еще… Сам того не желая, Сашка вышел к очередной маленькой деревушке. Чутье подсказывало ему, что нужно здесь попытать счастья, но опыт остерегал от этого. Опыт велел обойти деревушку лесом и идти дальше. Но сил уже почти не было, замерзшие ноги отказывались делать шаг. И тогда Сашка решился. Спрятавшись в кустах, он стал наблюдать за деревней. Необходимо было понять, есть здесь чужие или нет.
Пока деревенька выглядела вполне миролюбиво и не внушала никаких подозрений. Обычная русская деревня, с маленькими, покрытыми соломой да дранкой крышами, с редким дымом из труб. Пожалуй, единственное, что отличало ее от мирной деревни – это тишина. Не лаяли собаки, не кукарекали петухи, на улице не видно ни души, словно все спрятались или вымерли. Похоже, немцы здесь уже побывали, решил Сашка. Значит, надо быть вдвойне осторожным, наверняка или сами еще сидят, или оставили своих холуев-полицаев для обеспечения этого по-кладбищенски мертвого порядка.