«Наши держатся! Молодцы!» – пробежало по колонне, и на лицах измученных людей стали появляться улыбки: значит, все не так уж плохо, значит, есть надежда, если крепость ведет бой. Скоро, очень скоро подойдет наша армия и освободит всех. Немцы тоже как будто что-то почувствовали, словно чего-то испугались, стали более энергично подгонять пленных, требуя ускорить шаг. Опять замелькали в воздухе приклады винтовок. По уцелевшему мосту, по которому навстречу двигалось бесчисленное вражеское войско, колонна военнопленных вошла в Польшу.
– Да… Вот это силища идет! Куда уж нам против такой? – сказал восхищенно невесть как оказавшийся около Сашки взводный. – Верно я говорю, Цагельник?
Он насмешливо взглянул на своего бывшего подчиненного. Тот ничего не ответил, шагая по пыльной дороге чужой страны.
К вечеру дошли до небольшого городка Бяла-Подляска, недалеко от которого находился лагерь для военнопленных. Хотя лагерем назвать его было трудно: огороженное колючей проволокой в несколько рядов голое поле со стоящими посередине двумя маленькими зданиями. По периметру находилось множество вышек с пулеметами. Запах мертвечины витал в воздухе, усиленный жарким солнцем, словно предупреждая находившихся здесь о неизбежности близкой смерти.
Открылись ворота, и колонна вошла внутрь территории, на которой уже находилось несколько тысяч пленных, захваченных в первые часы и дни войны. Немцы остановили прибывших, повернули лицом к забору, и вдоль строя стал ходить офицер, выкрикивая: «Комиссары, коммунисты, евреи – шаг вперед!»
– Ну, я комиссар, – неторопливой походкой вышел седой политрук. – Что, крысы, по свежей кровушке соскучились? Рано радуетесь, отольется вам еще сполна наша кровь, – спокойным голосом обратился он к своим палачам.
Сашке не приходилось видеть его раньше, но одни его бесстрашные слова вызывали уважение.
– И я комиссар, – расталкивая впереди стоящих, из строя пробился молодой человек в рваной гимнастерке с нашитой на рукаве звездой. Подошел и встал рядом с седым.
Немецкий офицер помолчал, выжидая, затем что-то крикнул на своем гортанном языке, и вдоль строя принялись шастать солдаты, выискивая подозрительных. Через пять минут рядом с двумя политруками стояло еще двенадцать человек. Офицер снова скомандовал, и их всех отвели к проволочному забору, где построили в одну шеренгу. Тут же возникли солдаты с винтовками, вставшие напротив, метрах в десяти. Раздалась команда, прозвучал залп, и все четырнадцать человек снопами повалились на землю. Офицер прошел мимо тел, добивая раненых из пистолета, и вскоре все было кончено. Убитых закинули на телегу и вывезли за территорию лагеря, где сбросили в большую яму. И только после этого колонне была дана команда разойтись. Остальные пленные молча наблюдали за казнью, словно это было привычное дело. Так оно потом и оказалось.