В одной из полуразрушенных землянок он нашел уцелевшую чудом стеклянную флягу и заплесневелый сухарь. Пройдя еще немного в лес, он остановился в густых зарослях папоротника. Голова гудела от недосыпа, тело наполнилось дикой усталостью. Сашка подмял под себя немного стеблей и улегся на них: нужно было отдохнуть перед неизведанной и, вероятно, опасной дальней дорогой. Только успел снять сапоги и положить на них портянки, как моментально провалился в крепкий сон. Настолько крепкий, что если бы рядом проехал танк или выстрелила пушка, то он вряд ли бы проснулся.
Стояла страшная жара, словно солнце желало испепелить своей бесконечной силой громыхающую войну, заставить людей искать любую прохладу, чтобы отдохнуть от парящего пекла и, главное, задуматься о смысле самого человеческого бытия, о бесперспективности братоубийства, ведь об этом говорит вся история человечества. Природа давала понять, что человек – это всего лишь слабое создание, не способное повлиять своими поступками на мироздание, копошащееся, как муравей, в своем ничтожном мирке. Как не получится у муравья стать птицей, так и человек никогда не станет хозяином природы. И это раскаленное солнце хотело своими яркими лучами пробиться в голову каждого, кто был сейчас рядом, и сказать ему: «Человек! Что ты делаешь? Опомнись, остановись»…
Сашка заканчивал набирать во фляжку воду из маленького ручейка, звенящего на камешках переливами прозрачной холодной влаги, как вдруг услышал голоса людей, приближавшихся к нему по маленькой лесной тропинке. Голоса были громкие, веселые, не русские. Не став дожидаться, пока фляга полностью наполнится, Сашка диким зверьком нырнул в заросли растущей около тропинки осоки, прижался к земле и притаился, стараясь сдерживать дыхание.
Не прошло и полминуты, как рядом друг за дружкой протопало около десятка немцев в серо-зеленых мундирах с закатанными рукавами. Все они были как на подбор: белобрысые, крепкие, высокие, белозубые – словно с геббельсовской агитки о превосходстве арийской нации над другими. Немцы были без касок, в руках каждый держал винтовку. Они о чем-то весело и громко разговаривали, словно это была обычная прогулка шумной компании по летнему лесу. И все казалось бы мирным, если бы не трое пленных красноармейцев, шедших со связанными сзади руками посредине этой ватаги, которых идущий сзади верзила-немец периодически подгонял ударом приклада.