Марли права. Я действительно голоден, но… если я отправлюсь обедать с ней, то уйду, так и не поговорив с Ким.
Пусть я понятия не имею, что говорить, но будет неправильно вот так взять и переключиться на другие занятия.
Раз уж я сейчас не могу поговорить с Кимберли, вероятно, мне следует пойти домой.
– Спасибо, но я правда не могу, – говорю я. Прихрамывая, прохожу по дорожке мимо девушки и направляюсь к воротам.
– Ой. Ты уходишь, – бормочет она.
Что-то в ее голосе заставляет меня остановиться и обернуться.
Я вполне готов пуститься в дальний обратный путь к дому, но Марли заправляет прядь волос за ухо, в ее карих глазах мелькает надежда.
«Шагай дальше».
Хочу уйти, но не могу сдвинуться с места, ноги отказываются подчиняться голосу разума.
Марли делает шаг ко мне, но потом, видя, что я ничего не говорю, сует руки в карманы и отводит взгляд.
Может, ей одиноко? Кладбище – не то место, где люди обычно проводят время в середине дня.
Полагаю, можно немного задержаться. Последние три месяца я общался только с мамой. Иногда еще с Сэмом, но в основном с мамой. Пожалуй, это не вполне нормальное поведение для восемнадцатилетнего парня, но я больше не знаю, что значит быть нормальным.
Я снова смотрю на девушку. Ну в самом деле, это же просто обед. Всё равно я собирался пойти домой и съесть миску овсяных хлопьев или что-то в этом роде.
Марли едва заметно мне улыбается, как будто читает мои мысли.
– Итак… – произносит она.
– Давай пойдем, пообедаем? – предлагаю я.
Она улыбается так ослепительно, что меркнет солнце, глаза сияют ярче, карие радужки начинают отливать зеленью.
Очень заразительная улыбка. Я вдруг ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь: моя первая искренняя улыбка за несколько месяцев. Приятно для разнообразия порадовать кого-то.
– С большим удовольствием, – отвечает Марли.
Мы вдвоем идем к кованым воротам. Я колеблюсь, обернувшись, смотрю на могилу Кимберли. Не знаю, чего я ждал, но определенно не этого. Мысленно обещаю Ким, что вернусь, что в следующий раз подберу нужные слова, но ее голоса в ответ не слышу.