– На отцовство? Не верит? Вот, гад!
На следующий день после завтрака Никита спустился вниз, где серьёзный и строгий молодой человек уже ждал его. На чёрном мерседесе представительского класса они отправились в лабораторию, которая должна была решить дальнейшую судьбу Никиты. Всю дорогу он рассматривал салон машины, незаметно трогал руками кожаное, цвета слоновой кости сиденье, гладил изящную ручку двери. В богатой жизни определённо есть свои плюсы.
Его сопровождающий молчал, наверное, лишние слова, жесты, улыбки – не для него, внутренние правила, установленные раз и навсегда, жёстко регламентировали поведение парня. Никита дал ему прозвище «деревянный». Или всё-таки прозвать «Буратино», благо нос позволял это сделать?
Процедура, до смешного простая, прошла быстро, и вот его уже «возвращают на место», откуда взяли. Буратино уехал, так и не ответив ему на вопрос, когда будут готовы результаты. День шёл за днём, ничего не происходило, и Никите даже понравилось это. Пусть всё останется, как есть.
Только через неделю, когда в спортивном зале он подтягивался на перекладине, пытаясь под взглядом Ани перекрыть рекорд Арчи, его снова позвали в кабинет заведующей. Вот она, точка невозврата. Кем он выйдет оттуда, сыном могущественного Евгения Медникова или круглым сиротой Никитой Ивлевым?
* * *
На этот раз Медников был не один, на диванчике у стены сидела миловидная женщина, модно и красиво одетая. Короткая шубка из белой норки расстёгнута, откинутые полы, как крылья фантастических птиц, небрежно покоились рядом. Светлые короткие волосы, уложенные мастером своего дела, обнажали шею с ниткой крупного жемчуга. Кажется, она смотрела на вошедшего с нескрываемой симпатией. Но человеческие лица так обманчивы. Никита знал это, его не проведёшь. Но в эту минуту он был благодарен ей за добрый, участливый взгляд.
– Ну, что, Евгений Павлович, вы сами расскажете? – заведующая сияла, по её лицу можно было прочесть, что новости, о которых сообщат сейчас Никите, самые что ни на есть хорошие.