Придя домой, Рихтер ополоснулся колодезной водой. Натруженное тело ныло, но то была приятная усталость после добротно выполненной работы. Значит, день прошел не зря. Значит, сделан еще один шаг по жизненному пути.
Нергал едва успел наскоро поужинать, как раздался нерешительный стук в дверь.
Вошел широкий дородный мужчина средних лет, яркий представитель зажиточного купеческого сословия. Нергалу не раз доводилось встречаться с подобными, а потому он достаточно хорошо знал этот типаж. Холеные, самоуверенные, привыкшие повелевать работниками; не дающие спуску тем, кто ниже по сословной лестнице или достатку, но и одновременно лебезящие перед теми, кто выше. В целом, неплохие люди, если, конечно, получится заставить их общаться с тобой на равных.
Посетитель выглядел несколько смущенным: очевидно, он не привык ходить на поклон к беднякам. Да и вся ситуация напрягала купца, отчего он сделался чуть более напыщенным и наглым, чем следовало бы. Несмотря на жаркий, вечер мужчина оделся в дорогую расшитую куртку; на голове сидел островерхий колпак; носки сапог смотрели в разные стороны; на широком поясе, обтягивающем объемный живот, болтались ножны с богато украшенным кинжалом; в руках гость держал небольшой сверток – подношение пророку.
– Вечер… добрый… – неуверенно пробормотал купец, не зная толком, как себя вести и как обращаться к хозяину дома, – Алехандро Аменабар к вашим услугам…
Нергал сдержанно кивнул, жестом указывая гостю на стул. Посетитель решительно прошагал по комнате, зад опустился на сиденье, а принесенный сверток бухнулся о столешницу. Алехандро уставился на Рихтера, ожидая подобающих моменту слов, но пророк молчал, не собираясь ни представиться, ни облегчить гостю задачу общения.
Странно, но люди часто воспринимают молчание, как признак мудрости. Нергал давно усвоил этот урок, хоть и не мог постичь причин такого поведения. Тем не менее, он знал, что достаточно принять напыщенную позу, скорчить пафосную физиономию и помолчать пару минут, как любой, самый непробиваемый собеседник начинает нервничать. Посетитель будто ощущает собственную никчемность, видит абсолютную бессмысленность своего вопроса, понимает, что побеспокоил великого пророка попусту. Зачастую люди просто убегали, стоило Рихтеру глянуть на них с молчаливым презрением… Ну а на остальные случаи имелись заранее заготовленные многозначительные фразы, подходящие к любой жизненной ситуации.