Только сейчас я обратил внимание на внешний вид своего "батяни"
комбата: новая, еще толком не обмятая, военная форма была местами
порвана, а местами измазана известью, запачкана копотью и
запёкшейся кровью, щёгольские хромовые сапоги, тоже вымазаны
непонятно чем, и руки, точнее ладони, все в ссадинах и царапинах, с
обломанными ногтями.
Секунд через десять, командир, смахнув накатившуюся слезу, с
решительным и злым выражением лица повернулся к нам:
- Убивать их всех надо, как бешеных собак уничтожать, это не
люди, это даже не звери, это нежить в человечьем обличье. Это моя
третья война, я всякого повидал, но там были солдаты, и воевали они
с солдатами, а здесь же ни в чём неповинные люди. И вот что я вам
скажу, сынки, сами запомните и другим передайте мою просьбу, этих
гадов в плен не брать и живыми никого не оставлять, сами понимаете,
приказать такого я не могу, могу только попросить…
Он развернулся и, опустив голову, пошел к своему коню шаркающей
походкой пожилого человека, но вскочив в седло, преобразился и,
взяв с места в карьер, умчался на станцию. Быстро загрузив четыре
подводы оставшимся имуществом, мы вернулись в лесок. Но через час
так никто в поход и не выступил. Сначала ждали, пока стрелковые
роты вернутся со станции, и у небольшого лесного ручья приведут
себя в порядок, поужинают и немного отдохнут. Потом искали карту
района передислокации, но так и не нашли. Некоторые шутники,
правда, предлагали начальнику штаба вместо карты проложить маршрут
по пачке "Беломора", но были посланы не на шутку злым капитаном
Прокудиным по такому эротическому маршруту, который даже на глобусе
не найти! А потом "пришёл поручик Ржевский и так всё опошлил",
точнее представитель штаба полка привёз карту с уже нанесённым
маршрутом движения, а также приказ начать движение в одиннадцать
часов вечера. Хорошо хоть интенданты, получившие "волшебный
пендель" от комбата, расстарались, и ужин получился на славу, из
двух блюд. На первое суп с тушёнкой и какими-то консервированными
овощами, плюс сухари – с голодухи он пошёл на ура. На второе –
кулеш с перловкой из тех же самых ингредиентов, бери, сколько
хочешь и жри от пуза. А на третье мы водички из ручья попили, а кто
посмышлёней, чаёк заварили. Кухни-то двухкотловые, не до
разносолов. Мы же с Кешкой ели из одного котелка, второй кипятился
на небольшом костерке. После такого обильного ужина шевелиться не
хотелось, но пришлось. Пришли миномётчики с запиской от комбата и
забрали одну телегу. Затем командир пульроты укатил повозку с
патронами. Далее пришлось перегружать свои снаряды и освобождать
штабную подводу. Оставшиеся патроны, гранаты, и в нагрузку три
"фуры", отдали пехоте. Пока вместе с пехотинцами перегружали
боезапас, наслушались их рассказов о "кровавой бойне" на станции, и
отдали им три ящика «тушняка» чисто случайно завалявшихся" в
штабеле со снарядами.