Джона родственник определил помощником к продавцу, который внешне походил на его недруга Сэма Бакера. И по мистическому совпадению и звали его Сэмом. Сэм Паркер сразу показал свои права по старшинству, что напомнило Джону пансионные дни. Это сразу вызвало неприязнь к двойнику. Антипатия усилилась, когда Джон заприметил, что Паркер наушничает хозяину. Разобраться с доносителем помешал вердикт хозяина. Тот уволил Сэма (зачем нужен лишний рот, когда есть бедный родственник). Для поддержания на плаву своего мыльного производства мистер Мур выжимал из своих работников предельные возможности. Грядущий день не радовал ни хозяина, ни наёмных работников. Каждый вечер хозяин за подведением итогов устраивал назидательный разнос всем без исключения. Недовольство мистера Мура было всё более раздражительнее и огульными.
Будто работники и Джон виноваты, что покупателей перестали интересовать моющие средства. Но ведь «кусок мыла на тост не намажешь». Встряску дальнего родственника мальчик воспринимал молча, но внутренне с участью бесправного не мирился. Бросая в спину родственника гневный взгляд, нашептывал: «Перетерплю. Все равно бежать некуда. А потом…». Что «потом» … Джон пока не знал.
Да ему и самому было тошно целыми днями прислушиваться к молчащему колокольчику. Как-то шлифуя мыльный брусок, Джон выстрогал кораблик. И пошло, и поехало. На прилавке появились мыльные изделия, изумляющие искусной работой. В лавку стала забегать ребятня, с любопытством рассматривая мыльную феерию. Как-то в лавку зашла и дочь еврея-трейдера, их соседа. Обойдя витрину с мыльной продукцией, девушка остановила изумляющий взгляд на мыльной бабочке.
– Красивая.
– Красивая, – тихо произнёс Джон. Признание было адресовано девушке, от которой он не мог отвести глаз.
Лучи солнца редко заглядывали в их мыльную лавку. И Джон уже прижился в окружающей серости. Даже разноцветие мыльных изделий не привносило радужного настроя. А сейчас… Будто солнце взорвалось и яркими лучами осветило помещение небольшой лавчонки. Девушка в солнечном ореоле казалась сказочной принцессой. Волосы с медным отливом, спадающие по плечам, походили на огненные всполохи. И глаза… Синие, синие, как васильки на поляне, где они паслись с Простушкой. Поглощённый красотой незнакомки, Джон стоял недвижим. Ему хотелось заговорить… но не владея ораторскими способностями, он вовсе растерялся. Краснея и переминаясь с ноги на ногу, боясь совсем впасть в бездыханное состояние, он, смущаясь, произнёс.