«О, обними меня
Как можно крепче,
Одиночество мое!»
(«Толпа»)
Выход из внутреннего одиночества мыслится через любовь и дружеское участие. Любовь как вхождение вечности в жизнь неизбежно связана со страданием. В человеке в этом художественном мире – готовность к страданию, способность страдать искренне и глубоко, воспринимать страдание как критерий истинности бытия. И предвидя все сложности любви – «бурный шквал» чувства, неизбежность его угасания, опустошенность в результате – он заявляет:
«Всё это вижу.
Всё это принимаю.
И потому —
хочу любви.
Боюсь любви».
(«Предвидение II»)
В верлибрах содержатся раздумья о губительном влиянии бескрылой повседневности на душу человека. Люди, подверженные этому влиянию,
«…не умеют страдать,
Мучиться по пустякам,
И уже не способны к счастью…
У них в комнатах сыро от лени,
Душно от отсутствия мысли,
И клонит в сон от пустоты в глазах»
(«Без музыки»)
Все их пути ведут не к свету, не наверх, а в темноту, «Навстречу ветхости, уродству, тлению души» («Тем вечером»). «Руки робота мелких людишек формуют» («Этюд-1985»).
Выстоять, не сползти в «пучину суеты», сохранить себя, свое предназначение —
«Занять свое одинокое место,
Собою стать
и до конца остаться
Тревожным голосом,
высоким, но понятным,
Совестью, зовущей
от обыденного к вечному,
от забытого к живому…»
(«Проснуться поэтом»)
Для движения духа «от обыденного к вечному» необходимо уметь слышать «голос, идущий из открытых далей, Улавливать его напор» и творить ответ в музыке или слове, добавив «светлый звук в гармонию Вселенной» («Хотя бы изредка», «Под звездами»).
Читатель! Добро пожаловать в художественный мир Леонида Франчевского.
М. Д. Якубовская, к.ф.н, профессор МАРХИ