Вообще-то я хотел входить в нирвану дома, но Степа сказал, что это бытовой алкоголизм, а бытовой алкоголизм – вещь безнадежная. По этой причине пить надо в каком-то заведении.
– Надо к людям идти! К людям! – повторял Степа снова и снова после каждого моего фиаско.
И мы шли в какое-нибудь заведение. И сейчас тоже пошли. Я рассказывал своему лучшему другу про Наташу, про то, как всё замечательно складывалось и как неожиданно закончилось.
– Почему? – спрашивал я Степу пьяным голосом. – По-че-му?
Степа расплывался у меня в глазах и отвечал:
– Петя, я её сам не знаю. Только по твоему рассказу. Но и так понятно, что она просто хотела потрахаться с чуваком с радио. Для коллекции типа. Хотела и потрахалась. Вот и всё. Ты не при чем.
– Это т-точно, – согласился я угрюмо.
– Вот в этом твоя главная проблема, – говорил Степа. – Нет, чтоб радоваться: во, какая девка на мне прокатилась! А ты тут сопли развозишь.
– Так ведь… как же теперь?
– Да никак! Эта ушла, другая придет. Та, которая твоя, никуда не денется.
– Не путай меня с собой. Это у тебя не денется. А у меня еще как денется.
Что такое быть неудачником, Степа не знал. Это он предлагал остаться друзьями, а не ему.
– Не денется! Вот давай прямо сейчас найдем тебе еще одну!
– Не хочу еще одну. Хочу Наташу.
– Так, не ной.
Я уже знаю, чем это кончится. Степа познакомится с двумя барышнями и уведет их обеих. Или одну уведет, а вторую отправит на такси домой, чтоб не мешалась, потому что она ему «не очень», он ей – «очень», а я ей – «никак», и мне всё равно ничего не обломится. На фоне Степы я похож на младшего брата, который увязался за старшим и теперь путается под ногами. Слабый пол млел от Степиного роста, уверенности и бешеного напора. Его тут же становилось слишком много. Я пытался юморить, но Степа меня просто заглушал; я ходил в качалку, но добился только одного – стал дохляком со смешными бицепсами. Степа, ничем не занимаясь, имел сложение античного атлета; я пытался давить на интеллект, но тогда уже Степа начинал юморить, и так до бесконечности. Всё это он делал совершенно бессознательно. Но не сказать, чтоб от этого было легче.
Алкоголь все сильнее затуманивал мне мозги. Считается, что проблемы при этом должны разрешаться практически сами собой. В моем случае они только становились менее внятными, но не менее мучительными. Как будто у тебя заноза, которую надо вытащить, а ты не можешь понять: то ли она в указательном пальце, то ли в пятке, то ли еще где.