Сын говорит, что я и без того трачу слишком много времени на свои «поэмы» и потому не вижу настоящей жизни. Что ж, в тот день я её вкусила, как следует. Знаете, участь футбольного вратаря просто не оставляет другого выбора. Мы шли домой, облепленные комьями грязи, в обнимку с заляпанным мячиком. Стыда перед прохожими не было, ибо какой в нём толк? Мы смеялись и шутили.
– Извините, пожалуйста, не подскажете, как пройти… – Услышала я и не сразу сообразила, что это мне.
Благопристойная семейная пара лет сорока спрашивала у меня дорогу. Странно. Я бы от двух таких существ, как мы с сыном, держалась на всякий случай подальше.
– Чумазые, значит местные! – Объяснил за ужином муж, хохоча.
Да, наверное. Очень возможно. Я выразила своё робкое согласие вслух, поглощая куриную грудку с салатиком.
– Опять ты ничего не ешь! – Тяжко вздохнув, резюмировал сын, заглядывая в мою тарелку. – Одни курицы и яицы! Скоро на Кощея будешь похожа.
– Да, мамесса, – радостно согласилась с ним дочь, вплывая в кухню. – Ремнём пороть тебя надо!
Они с отцом расхохотались, а мне было почему-то не смешно. Дочь выросла высокой, не как я, а по-настоящему, к тому же, она сильная, атлетичная. Запросто мне всыплет, если что. Одно утешает: она добрая и хорошо, хоть и немного снисходительно, ко мне относится.
– Оссподи, да кого там пороть? Там пороть-то некого, кожа и кости! – Огорчённо отмахнулся сын, явно копируя манеру моей мамы. Правда, та говорит так о нём, а не обо мне, но какое это имеет значение?
Он ещё что-то говорил, а меня постепенно охватывала тоска. До чего же я, оказывается, жалкое созданье! Мелкая, привередливая выпендрёжница, не умеющая жить настоящей, полноценной жизнью. Ещё давешний психологический тест вспомнился некстати. Он выявил мою повышенную чувствительность. Эх!.. Уродится же такое!
Однако жить как-то надо. Как? Буду почаще с умными людьми советоваться! Только не сейчас. Лучше в выходные. Сегодня им уроков много задали.
– Ну, и куда это ты так разнарядилась?
Дочь стояла передо мной в длинном ярко-жёлтом платье с рукавом до локтя. Уши украсились серёжками в тон, на шее подвеска с цветочком.
– На себя посмотри! – Огрызнулось моё восемнадцатилетнее сокровище.
Я стыдливо опустила глаза, и они уткнулись в летящее летнее платье, сплошь состоящее из красно-оранжево-жёлтых абстрактных узоров. В ушах предательски колыхнулись крупные кованые серьги с затейливым орнаментом.