– Спасибо, – она взяла пакет, потому что сквозь него просвечивали «Родные просторы».
– С праздничком! Нам бы пошептаться, – заговорщически улыбнулся он.
По-хозяйски оттеснил к окну, заговорил вполголоса:
– Аттестат нужен отличный, Петька – лоботряс, понятно, но с кем не бывает… это никого не колышет. Поступать будет в хороший вуз. Договорись с коллегами. Время есть ещё. Мать, клуша, упустила паренька, но будь человеком – помоги, не выделывайся. Отблагодарю, не бойся…
Елена Николаевна опешила, еле слышно ответила:
– Я? Боюсь? Что вы себе позволяете? Почему на «ты»? Пете итак четвёрки дарят учителя. Я не могу…
– Не хочешь? Тогда пеняй на себя. Я хотел по-хорошему. Поставишь как миленькая, – он вышел, не меняя улыбки.
До конца четверти ходила под впечатлением. Когда вспоминала хищную усмешку Белоносова-отца, в районе солнечного сплетения появлялось сосущее чувство тревоги, холодело всё внутри. Коллеги посочувствовали и дали совет – пойти и спросить у директрисы. Такого в их практике никогда не было.
По предварительной аттестации Белоносов Пётр имел почти все четвёрки, физик поставил свою только после долгих уговоров Елены Николаевны – она побоялась усугублять ситуацию.
На весенних каникулах после педсовета Елена Николаевна зашла в кабинет директора. Долго мялась, путалась, пока директрисе это не надоело:
– Да говори как есть, – она всем учителям говорила «ты», – не мямли!
Елена Николаевна рассказала всё, как ни исповеди. И про букет, и про конфеты. Так стыдно и мерзко ей никогда ещё не было. Директриса внимательно посмотрела на неё:
– Вижу, не врёшь. Ставь что есть, нечего на поводу у наглеца идти.
Елена Николаевна вздохнула с облегчением – надо было раньше спрашивать, а то сама себе такой армагеддончик устроила. Апрель прошёл в обычных хлопотах, в подготовке к ЕГЭ, репетициях Последнего звонка. Сразу после майских Елену Николаевну прямо с урока вызвали в кабинет директора. Это не обещало ничего хорошего. Она стояла в «предбаннике», теребя шнурок от платья, и пыталась хоть что-то узнать у секретарши, та неопределённо пожала плечами:
– Вроде «телега» на вас из прокуратуры, наша с утра рвёт и мечет. Но я вам ничего не говорила…
Елену Николаевну словно парализовало, она вцепилась в спинку стула, глубоко вдохнула, спазм мешал выдохнуть. Мозг напряжённо заработал, она вспоминала все конфликты, свои просчёты, перебирала имена детей. Ничего такого, чтобы ей заинтересовалась прокуратура! Это ошибка!